— Хоть посмотреть-то на него можно? — возмутился Нузза, — Стэн там с ума сходит, они с Эксом почти братья! Должен я парням хоть что-нибудь сказать!
— Скажи, что встретил меня, — хмыкнула Каш, смахнула с его расстегнутого кителя незаметную пушинку и дернула за полу, — застегнись, а то ходишь как…
Нузза страдальчески поморщился, считав ее мысль.
— Скажи хотя бы, что с ним? Это ведь не простая рана, я прав?
— Прав, прав.
Нузза обернулся. Перед ним стоял доктор Гард Оста.
— Каш Арлех, мое почтение.
Каш невозмутимо кивнула врачу и отошла в сторону, давая им возможность войти в отсек.
Через стеклопластовую стену была видна палата, каждые несколько секунд по куполу медкапсулы проходила светящаяся полоса сканера. Грудь Экса размеренно поднималась и опускалась, огни приборов горели мирным голубым светом. Оста поманил командира за собой.
Кабинет главврача поражал пустотой. В помещении, формой напоминавшем куриное яйцо, стоял стол с большим прозрачным экраном, два кресла и громада диагноста чуть в стороне. На столе лежала шариковая ручка. Все знали о любви Оста к старинным вещам. Ручка казалась чужеродным предметом не потому, что принадлежала к иной эпохе, а потому, что лежала абы как, не перпендикулярно краю, игриво положив кончик на один из симметрично расположенных планшетов.
Врач подошел к столу, из стены выдвинулась пластинка. На ней хищно изогнулся гарпун арумов, который доктор извлек из плеча Экса. Даже отделенный от носителя, закрытый силовым полем, он выглядел готовым ужалить.
— Парня спасло то, что гарпун зафиксировался металлом экзокостюма, — проговорил доктор, разглядывая блестящий клык.
— Рана казалась не опасной, — начал ларон, — но меня насторожило то, что Эксельсиор сразу выпал из сцепки… Это какой-то яд?
Доктор кивнул и указал на черное лезвие, прослеживая его изгиб.
— Видишь эти бороздки? Их здесь двадцать три штуки, и все полны отравой, которой хватило бы на десяток Эксов и нас с тобой в придачу. Если бы гарпун вонзился глубже или тело шевельнулось, все приготовленные дозы нейротоксина попали бы в кровь. А так лишь ничтожное количество успело просочиться внутрь. Основной проблемой было быстро подобрать антидот… Но мы справились, — коротко улыбнулся доктор, — Так что твой бравый сержант отделался легким испугом и скоро встанет в строй.
— То есть в следующий раз… — Нузза облизнул губы, — в следующий раз нужно сразу вытащить гарпун из тела, так?
Доктор дал экспонату мысленную команду скрыться с глаз, присел на край стола и взяв ручку, стал задумчиво крутить ее в руках.
— На лезвии обратная насечка, — пробормотал он, глядя на звезды в иллюминаторе, — Если ты сможешь выдрать его… Из самого себя вряд ли, — покачал головой Оста, — у ларонов низкий болевой порог, сознание отрубится на середине. А вот из товарища, может, и получится. Приличная яма останется, но в принципе, болевой шок и кровотечение в данном случае не самое страшное…
Ларона передернуло. До него доходили отголоски мыслей Оста: ни следа волнения или сострадания, лишь спокойствие, граничащее с безразличием.
В этом был весь Гард Оста, главврач флагманского крейсера «Тау». Те, у кого возникала необходимость прибегнуть к его услугам, заранее стонали и провожались сочувствующими взглядами остальных. Оста не раз доставал с того света как людей, так и представителей иных рас Галактического Альянса. Однако если Оста мог причинить пациенту боль — он ее причинял, продолжая работать, игнорируя закушенные губы и лишь слегка поднимая брови, услышав стон. Злые языки утверждали, что доктор экономит анестезию и готовит из нее для себя высококлассную наркоту. Но им затыкали рот те, кто больше знал о главвраче: доктор не жалел других, но не жалел и себя самого. История о том, как Гард Оста заработал Звездный Орден, передавалась из уст в уста.
Попав в окружение на планете Айкосан в системе созвездия Ящерицы Гард Оста, тогда еще обычный полевой врач, девять суток ухаживал за ранеными, не имея представления о том, как скоро их вытащат из чавкающих мокрых джунглей, и вытащат ли вообще… В помощниках у него был лишь андроид старой модели.
Первые три дня доктор ходил с обломком зазубренного электрокопья в боку. После того, как рана ожидаемо воспалилась и доктор заметил, что от жара перестает различать надписи на лекарственных инжекторах, которые он колол солдатам, Оста зажал в зубах лиану и расширив отверстие ножом, достал из себя осколок, затем приказал роботу прижечь рану бластером. Тот не мог обойти программу, выстрелив в человека даже на самой малой мощности, тогда Гард сделал это сам. Говорили, что когда за группой прислали судно, все бойцы были в сознании, лишь доктор, увидев огни снижающегося катера, свалился на руки андроиду.
Дим подбрасывал яблоко, шагая по коридору, и думал о том, что Великий Разум распорядился весьма мудро, создав три союзных гуманоидных расы на материнских планетах, обладающих одинаковой силой тяжести.
Каюта Зигги была закрыта, изнутри доносилось пыхтение и стук. Дим приоткрыл створку и тут же нарвался на крик: — Закрой сейчас же, она опять смоется!
Десантник ухмыльнулся и шагнув внутрь, закрыл дверь за собой. Зигги распластался на полу и увлеченно тыкал ботинком под кровать. Дим уселся на стол и стал с интересом наблюдать за темнокожим альдебаранцем.
— Что, снова-здорово? — спросил он, откусывая яблоко.
— Чертова тварь, — прокряхтел Зигги, — забилась под решетку вентиляции! Застрянет и подохнет, как пить дать!
Развернувшись на спину, он безнадежно вздохнул, отшвырнул ботинок и пошевелил пальцами босой ноги. Потом уставился на жующего Дима.
— А ну, дай сюда!
Тот поднял брови, но послушно бросил ему яблоко.
— Спелое, — довольно кивнул Зигги, и осторожно положив фрукт на пол, запрыгнул на постель, свесился и хищно растопырил пальцы в ожидании жертвы.
Через некоторое время из-под кровати показалась пушистая длинная лапа, затем другая. Наконец арахнул показался целиком. Шесть розовых ног оплели яблоко, раздался хруст.
— Попалась, сволочь! — возопил Зигги, подхватывая арахнула. Та в ужасе замахала лапами, восемь черных глаз обиженно уставились на охотника, но уже через минуту блаженно прикрылись веками, подставляя под пальцы Зигги попеременно спинку и головогрудь.
— Смотри, Нузза увидит, дезинфекторам сдаст, — заметил Дим.
— Не сдаст, — умиротворенно проворчал Зигги, ероша розовую шерстку любимицы, — она безвредная, не самец ведь… и я ее никуда не выпускаю. Тебе и тут хорошо, правда?
Дим фыркнул, глядя на идиллическую картинку: здоровенный негр склонился над ядовито-розовым вредителем, как мать над ребенком. Самка арахнула довольно хрумкала яблоком, а когда Зигги подобрался слишком близко к еде, тут же попыталась цапнуть его за палец.
— С-сволочь, — ласково щелкнул по панцирю Зигги.
— Как ты ее зовешь?
Десантник поднял глаза.
— Сволочью и зову. А как еще? Ей подходит…
Дим рассмеялся и покачал головой.
— Страшно подумать, как ты назовешь своего сына, Зиг.
— У меня есть еще шесть месяцев, чтобы подумать… Но уж точно не Эксельсиором, — весело поморщился тот, — хотя и говорят, что наш вечный «бывший»* большой везунчик…
Восемь часов назад пришел приказ подойти ближе к Гамма Кассиопеи. Экипаж гадал, связано ли это с тем, что Сиуэ вновь отказались принять послов или с последним происшествием на планетоиде тридцать один-Ви.
О последнем ходили самые разные толки, сразу по возвращении измученную команду выживших окружили андроиды и, вколов каждому дозу стимулятора, увели на допрос в закрытый сектор крейсера, куда через несколько часов пристыковался чужой корабль. Поговаривали, что скоростное зернышко звездного флаера принадлежало Самому. Впрочем, доступом в закрытый сектор обладало ограниченное число людей, вживую Армана Фрая никто не видел, поэтому сплетни остались сплетнями. Наутро был отдан приказ о смене локации флота, а также о строжайшей секретности. Все каналы связи отслеживались, беседы солдат с родными по тахиосвязи окончательно потеряли иллюзию приватности. Новость о таинственно вернувшихся арумах не в коем случае не должна была просочиться наружу, а тем более в СМИ, у жителей Альянса и без этого хватало поводов для беспокойства…