Она не винила их. Знала, что виновата во всём. Её тут никто не ждал, она и не ждала другого. Но её муж, за всё время, ни бросил в её сторону бранного слова. Это настораживало её. Пугало даже сильнее, чем слепая ярость свёкра, который совсем не скрывал смертельной вражды.
Только бы сильно не бил — молилась она. Только б живой остаться.
Застолье закончилось. По понятным причинам никто не стал задерживаться долго. Все разошлись как только закончился последний тост. Тесть всё ещё продолжал кричать, а её свекровь — плакать.
Её отвели в комнату. На свою новую кровать она опустилась так, словно легла на плаху. Ужасный день почти подошёл к концу. Осталось немного, чтобы его закончить.
Оставшись наедине с мужем, она уже едва-едва могла удержать себя, чтобы самой не плакать.
— Можешь всё быстро сделать?.. — едва слышно спросила она. Поджалась к изголовью кровати, подогнула под себя ноги. — Обещаю, я всё стерплю, как бы ужасно ни было.
— Не понял, — покачал головой её муж, усаживаясь рядом с ней на кровать и смотря как эта девушка дрожит и жмётся. Вроде и от него отстраниться пытается, но в то же время сдерживает этот порыв.
— Даже если очень больно будет, я всё стерплю… честно.
— Хм-м-м-м… — затянул её муж, видя в её взгляде, как та уже представляет себе что-то действительно ужасное. — Что тебе рассказали родители про этот день? — спросил он негромко, отсаживаясь от неё чуть подальше.
— Ты не будешь… бить меня?.. — внезапно ответила она вопросом на вопрос.
— А почему должен?.. — едва заметно улыбнулся тот.
— Много причин… наверное? — неуверенно ответила она и снова опустила голову.
Ну а её муж, неловко почесав затылок, задумался лишь на пару мгновений.
— Мне отец жену выбирал, — заговорил он. — Я твою сестру особо не знал, как и тебя не знаю. За нас родители всё решили, — закончил он, посмотрев в глаза своей жене. — Это правда, что ты пришла в этот дом обманом, твои родители обманули моих, но… разве это повод, чтобы я начал относиться плохо именно к тебе? — и ещё раз небольшую улыбку показал. — Мы оба тут жертвы, нет? Почему я должен именно на тебя злиться?
Окинув свою жену беглым взглядом он даже подумал, что она красива. Румяна кое где стёрлись. Из-за волнений, жары, появилось много причин чтобы сходить умыться. Разумный человек назвал бы её той ещё замарашкой если бы увидел сейчас.
Но всё же… даже так, её внешность скорее привлекала взгляд, чем его отталкивала.
— Моя мать сказала, что будет больно, — негромко заговорила девушка. — Первую ночь я точно должна провести рядом с мужем, так положено. Что бы он не творил я просто должна стерпеть, ведь иначе меня побьют и выкинут.
— Ха, — усмехнулся тот, но в этот раз совсем не весело. Ещё раз окинул подрагивающую девушку беглым взглядом.
Она и правда словно пыток ждала.
— Ну, если бы я действительно быстро всё сделал как ты просишь, думаю, вышло бы всё и в самом деле крайне ужасно.
А затем, остановив взгляд на ногах девушки, спросил.
— Больно?
— Нормально… — быстро ответила она и ещё сильнее их под себя поджала. — Всё хорошо.
На её маленьких лодыжках был виден большой отёк. След от шнурков обуви сильно виднелся на белоснежной коже. Рядом с большим пальцем был небольшой синяк, на другой стороне стопы кровавый потёк. Мозоли она натёрла за весь день знатные…
— Так не пойдёт, — со вздохом прошептал парень. — Погоди-ка.
Медленно поднялся с кровати и просто вышел из комнаты. Исчез, оставив девушку так и лежать там в прострации, не понимающую что вообще происходит.
Но к счастью, он вернулся быстро.
Отворил дверь, занеся внутрь маленькую деревянную кадушку и парочку льняных, чистых полотенец.
— Садись, — скомандовал он, опустив кадушку на дощатый пол.
Она подчинилась. Скорее рефлекторно, нежели от своего желания.
А он, сидя на полу у кровати, осторожно взял в ладони её ножку и опустил в воду, начав осторожно омывать её кожу вокруг видимой ранки.
— Зачем?.. — спросила девушка, не понимая что происходит.
— Просто потому что хочется.
Осторожно и не спеша он смочил стопы. Окунул одно полотенце в воду и положил его на припухлость ноги, обхватив это место обеими руками.
Было тепло.
Она уже давно ожидала всякого, готова было терпеть что угодно.
Но вышло так, что заботу оказалось терпеть тяжелей всего.
— Я ведьма, — сказала она, опуская голову к коленям и стараясь не плакать из последних сил.