— Не волнуйтесь, сенсей, — заверила его Сакура еще раз; выражение ее лица стало тверже. Непреклонным. — Я позабочусь о том, чтобы они вернулись. — Она подняла правый кулак, давая обещание, — Оба.
И, прежде чем он смог сказать что-либо еще, чтобы отговорить ее, она помчалась вперед, дальше от безопасности с его стороны.
Его сердце испуганно заколотилось в горле, когда ужас охватил его. Нет! Однажды он уже потерял все. Это не могло повториться!
Он не мог потерять всех троих!
— Стой, Сакура! — крикнул он, с трудом поднявшись на ноги, успев сделать лишь несколько жалких шагов, прежде чем его тело подвело его снова, заставляя упасть на колени. — Черт возьми! — он зашипел от отчаяния, подняв голову как раз вовремя, чтобы увидеть, как она вдалеке исчезает с горизонта. Паника взорвалась внутри. — Нет! САКУРА! Вернись!
Слова мучительным эхом отражались в ушах; последние слова — понял он с расцветающим страхом — которые мог услышать от нее.
‘Я позабочусь о том, чтобы они вернулись. Оба.’
Он не сомневался в искренности ее обещания. Но когда она полностью пропала из вида, Какаши начал судорожно размышлять, какой ценой она его выполнит.
***
Чем дольше длилась борьба и чем больше ран они оба получали, тем ближе подкрадывалось к Саске изнеможение. Измученный предыдущей продолжительной битвой, что они вели с Кагуей, он чувствовал, как каждый мускул в теле кричит и сопротивляется, протестуя, когда он в очередной раз направлял поток Чидори в левую ладонь.
То же было, он знал, у Наруто, вызывающего вращающийся шар его собственного Расенгана в ответную атаку. Он чувствовал, как запасы чакры сокращаются до последнего предела. Уже почти ничего не осталось.
Это будет последним столкновением. Это было почти ностальгично, подумалось ему, уголок его губ дернулся в что-то, что почти не было кривой ухмылкой – потому что он слишком устал для этого – несмотря на то, что они получили новые возможности, для последнего столкновения они оба обращались к своим старым приемам.
Их напряженный беспощадный бой затянулся на час, взрывая скалы и обломки с гор вокруг них. Черное пламя Аматерасу все еще потрескивало в точках, куда его направил Саске. Всякий раз, когда он чувствовал, что в последний раз поднимает руку, Наруто в последнюю секунду отвечал ему. Он встречал и отражал все, что Саске направлял в него — и наоборот.
Они сражались и сражались, и чем дольше это длилось, тем сильнее Саске осознавал, что слова Наруто начали забираться под кожу. Словно железные пули, градом бьющие по его доспеху, неустанно откалывая, откалывая и откалывая куски, оставляя рыдающие узкие трещины, что начинали разрастаться.
Саске тяжело сглотнул. Нет, подумал он яростно. Он совершит революцию! Он обязан это клану Учиха – матери, отцу, Итачи – обеспечить реформу в мире ниндзя. А это могло быть проведено только при его правлении в роли Хокаге!
Он не позволит Наруто отнять это у него – даже если малая часть него начала терять волю к продолжению, начала сомневаться, действительно ли оно того стоит.
Часть его, что была слишком истощена – физически, морально, эмоционально – часть, что хотела просто сдаться, выбежать прямо на путь свистящей ураганом атаки Наруто и уступить неизменной смерти.
Потому что, по крайней мере, в смерти он бы более не ощущал ноющую тяжесть боли, что он взвалил на себя, игнорируя свои пределы; по крайней мере, в смерти ему больше не придется думать.
Чем больше он размышлял, тем больше его тело тянулось к ней.
Наруто округлил глаза. Он заметил едва уловимую слабость в позиции Саске, открыто выдающую его усталость. И все равно тот отказывался сдать свои убеждения и веру.
— Ты знаешь, что я прав, Саске! — закричал он тому, кого по-прежнему считал своим лучшим другом, братом. — Ты знаешь, что это безумие! Я уже предупреждал тебя; если ты это сделаешь, мы оба умрем! Мы не должны делать этот последний шаг! Позволь мне помочь тебе!
— Заткнись, Наруто! — оскалился Саске, поток электричества демонстративным ответом затрещал еще громче. — Мне не нужна твоя помощь! — опять противостояние. Сердце Наруто сжималось в холодной необузданной ярости и бурлящем отрицании, что он мельком увидел в тех несочетающихся глазах.
— Мне НИКТО не нужен! — выкрикнул Саске – и затем он бросился на полной скорости прямо на блондина, левая рука натянулась, молния вспыхнула и разрушающе зашипела на его ладони.
— САСКЕ! — Наруто, не менее раздосадовано, закричал. В конце концов, все пришло к этому – он должен будет остановить Саске ценой собственной жизни!
Скручивающийся в руке шар набирал скорость, пока не достиг своей полной моментальной и разрушительной силы. Наруто рванулся вперед, вытягивая правую руку, зеркально отражая движение Саске, пульс грохотал, когда он приготовился к неизбежному концу – и взрыву боли, сопровождающей последнее столкновение.
Он был готов. Внутри он был давно готов к подобному исходу.
Уши заложило оглушительным шумом их стихийной атаки. Но, так или иначе, через вой ветра и треск молний – они услышали ее крик.
— ОСТАНОВИТЕСЬ! СЕЙЧАС ЖЕ!
Расширившиеся в жалком бессловесном ужасе глаза Наруто встретились с глазами Саске. Его разомкнувшиеся губы двигались – но Саске не слышал его слов.
Все, что он мог слышать — бушующую в ушах кровь. Ничто не могло подготовить его к внутренней катастрофе, когда его сердце сорвалось в осознании, что она каким-то образом, несмотря на все трудности, сумела развеять его гендзюцу.
Это было невозможно; неверяще усмехнулся он про себя, совершенно ошеломленный, когда, наконец, увидел ее тонкую фигуру, мчащуюся прямо на линию их атаки, как приближающийся нацеленный снаряд – так же, как сделала в двенадцать лет.
Его ударило чувством дежавю, выбивая воздух из легких в той же бессмысленной панике, что вновь парализовала и вновь им овладела.
Только на этот раз она была еще более пугающей в своей мощи.
Потому что в этот раз, он знал, она одна – и ни Какаши, ни кто-либо еще, не сможет изменить направление непреклонной силы их атак.
Как? Как? Он был в ярости на себя, на нее в ее безрассудной, раздражающей глупости. Что он сделал не так?!
— САКУРА-ЧАН! — испуганный, истерический крик Наруто леденил кровь. — НЕТ! ОТОЙДИ… МЫ НЕ МОЖЕМ ОСТАНОВИТЬ…
Он что-то еще кричал ей, голосом, полным такого чистого отчаяния, что это шокировало Саске до невозможности понять, что именно его собственный голос сорвался на крик.
— Сакура, УЙДИ!
Но он мог видеть, что, как и всегда, она была совершенно не намерена его слушать. Она продолжила двигаться вперед, глаза горели, как яркие зеленые языки пламени. Слез, стоящих в них в двенадцать, не существовало. Все, что Саске видел вместо них — ясную, горящую решимость.
А потом он осознал, по ясной целеустремленности в ее чертах – что в его гендзюцу не было никакой ошибки. Она была здесь не по его вине; он показал ей картину того, что, он точно знал, было ее худшим кошмаром – ее смерть от его рук — надеясь сломать ее разум, заставить ее ненавидеть его, так, как он заслужил, чтобы его ненавидели, после всех ужасных вещей, что он сделал, чтобы ранить ее.