Над ним молчаливым наблюдателем висит дрон.
Глаза Питера окончательно распахиваются, и сам он замирает в ожидании того, что произойдёт дальше. Вооружён ли он. Попытается ли стрелять. Но ничто не говорит ему об опасности, так что он просто смотрит в ответ.
Только после того, как он наконец меняет позицию, чтобы нормально сесть, дрон начинает движение. Он отворачивается от него, и начинает лететь вниз, в сторону магистрали.
Питер колеблется всего секунду, после чего натягивает на голову капюшон и следует за ним.
Дрон приводит его на окраины того, что, как быстро понимает Питер, является Малибу. Он прошёл – быстрым шагом, скорее всего, а для него это что-то значит – значительное расстояние, прежде чем сдался. И теперь, находясь здесь, он осознаёт, что не имеет ни малейшего понятия, где именно находятся остатки того, что было домом мистера Старка.
Осознаёт, что сейчас это не имеет значения.
Дрон направляется прямо к дому на окраине города. Он находится в относительном отдалении от соседей, незаметном для чужого глаза – немного дальше, может, парочка высоких деревьев вокруг. Питер запрыгивает на забор, видит бассейн на заднем дворе, видит как дрон залетает внутрь дома.
Ладно, думает Питер. Он роняет сумку на лужайку и поднимается, внимательно изучая взглядом стеклянные двери на заднем дворе. Не обязательно готовый к битве, но… готовый.
Он не знает, что именно чувствует: его дыхание ровное, но сердце всё ещё стоит в горле. Это не момент истины, или расплаты, или ещё чего-либо. Просто момент. Возможно, ключевой, как когда Ник Фьюри впервые пришёл за ним в Венеции. Лишь здоровое ощущение опасности, и ничего более.
Кто-то выходит в поле зрение изнутри дома. Питер откидывает капюшон. Фигура делает шаг вперёд, едва заметно прихрамывая.
– Что ты здесь делаешь? – спрашивает Квентин… мистер Бэк… Бэк. Его голос звучит ровно, но в нём всё же можно услышать нотки любопытства. Питер узнаёт и долю угрозы, но в основном это просто вопрос.
– Ты реален? – произносит Питер быстрее, чем успевает осознать, что вообще что-либо сказал.
Квентин… Бэк… Он останавливается, склоняет голову на бок.
– Что?
Питер сглатывает, прикладывая все возможные усилия, чтобы держать себя в руках, не переходить сразу к худшему из возможных сценариев.
– Ты реален, – повторяет он. – В плане, это ты. Действительно ты. Реальный человек.
Питер не знает, как его называть. Становится ясно, что это не его Квентин; не постоянный спутник последних нескольких дней. Квентин знал каждую его мысль, потому что он был в голове Питера. Этот Квентин… мистер Бэк… он не знает. Не знает, зачем пришёл Питер. Наверное. Он не знает, через то прошёл Питер с их последней встречи. Однозначно.
Потому что это знает только Питер. Потому что он держал это при себе.
Бэк смотрит на него, и Питер вспоминает этот взгляд. Он вспоминает, как чувствовал себя под этим взглядом, когда на него надвигались, уверенно шагая вперёд, загоняли в ловушку. За этим многое скрывается, теперь Питер знает – нельзя зайти так далеко без должного расчёта – но внезапно взгляд исчезает.
Бэк не отводит глаз, но Питер замечает смену в его манере поведения. Твёрдость уступает место задумчивости.
И когда он вновь начинает говорить, его голос звучит так мягко. <>iКак в тот первый раз.
– Да, – кивает Бэк. – Это я. Я реален. Я реальный человек.
– Но ты умер, – вырывается следующим у Питера. – Как это действительно можешь быть ты, если ты мёртв?
Бэк пожимает плечами, и теперь из их общения пропадает всякая формальность.
– Мне говорили, что я достаточно хорош в иллюзиях, – произносит он с долей веселья в голосе. – Ты полагался лишь на свои глаза, верно? И на ЭДИТ. А рядом со мной…
– …Им нельзя доверять, – заканчивает Питер. Он скорее шепчет самому себе, но несмотря на расстояние между ними, Бэк может его слышать. Его взгляд фокусируется на боку Бэка, и он вспоминает хромоту. – Но в тебя всё-таки попало?
Бэк невесомо касается рёбер, кривя губы.
– Да. Но едва ли что-то смертельное. А что?
– Я не… Я не знаю, – поражённо произносит Питер. Он в принципе не знал, чего ожидать, но явно не этого. – Ужасно, когда людям больно. Я не хочу, чтобы другие страдали.
– Даже я, – говорит Бэк, не сводя с него взгляда, и в его тоне слышно недоверие.
– Даже ты, – подтверждает Питер, и он говорит это искренне.
– Так всё же, зачем ты здесь? – снова спрашивает Бэк.
Питер открывает рот.
Осознаёт, что никоим образом не может объяснить своё появление так, чтобы это не звучало, словно бы он окончательно сошёл с ума.
Цель его прихода в том, чтобы его вернуть. Вернуть контроль над собственным разумом. Оправиться. А он даже объяснить не может…
Но его инстинкты привели его сюда. Ни разу не подвели. Он гладко пересёк всю страну, настолько гладко, насколько это возможно, особенно учитывая, что он в общегосударственном розыске. Его изначальный порыв отправиться в Малибу был верен. Он также достаточно быстро отрёкся от возможности похода в дом мистера Старка. Он пришёл прямо сюда. И у него была на то причина.
Начни с этого.
Питер пробует снова.
– Мне нужна твоя помощь.
– Моя помощь, – скептически повторяет Бэк.
У него никак не получится сделать всё верно. Никак.
– Да, – говорит Питер. – Я пришёл к… осознанию, думаю. После… После всего, что ты сделал, – и, о, он до сих пор может цедить это сквозь зубы, он всё ещё знает, на ком лежит часть вины, – я не думаю, что я… я не… я не могу…. от меня никакой пользы, для кого-либо, теперь. Мои друзья, моя семья, все, кто обо мне заботятся – они скажут, что хотят мне помочь. Наверное, это так. Но теперь я обуза. Мне нельзя доверять, и у меня есть суперсилы. Я просто спугну их, подвергну опасности, это просто нечестно, но ты…
Он замолкает, но Бэк не отвечает, лишь продолжает стоять, размышляя над его словами. Он, однако, ловит каждое слово Питера, тот вдруг осознаёт. Действительно слушает. Его лицо ничего не выражает, он не пытается подбадривать Питера, или насмехаться, или злорадствовать, или ещё что-либо. Это настолько как прежде, что ему больно, его сердце сжимается, и Питер делает осторожный шаг вперёд.
– Ты знаешь, что ты сделал со мной, – говорит Питер. – Может, ты проделывал подобное с другими людьми. Не знаю. Надеюсь, нет. Но ты понимаешь, как никто другой. Так что мне нужна твоя помощь.
Бэк окидывает его задумчивым взглядом.
– Ты действительно не в порядке, – говорит он.
Питер качает головой.
Бэк ещё с минуту обдумывает ситуацию. Питер ему позволяет. На этот раз говорил именно он, осознаёт Питер, – он тот, кто раскрыл большинство своих карт – и сделал это не задумываясь. Что-то перекрывало ему воздух во время каждого разговора с Сэмом. С Роуди. С Недом, и ЭмДжей, и тётей Мэй. Но сейчас это было легко.
Это должно значить, что он всё делает правильно, верно?
– Хорошо, – говорит Бэк, и Питер резко вскидывает голову. Бэк даже не дёргается, и Питер понимает, что вот оно. Вот оно. Вот оно, наконец. – Иди сюда.
Его ноги слушаются. Задний двор просторный – как и сам дом – но это не настолько большое расстояние. Он идёт навстречу Квентину, и затем без колебаний преодолевает последние пару шагов гораздо быстрее, раскрывая руки и заключая его в объятия, утыкаясь лбом в чужую грудь.
Квентин резко шумно вдыхает, и Питер тут же ослабляет хватку, но не размыкает рук.
– Прости, – бормочет он ему в рубашку, затем поднимает голову вверх, с удивлением замечая, как всё плывёт перед глазами, когда слёзы снова затуманивают его взгляд. – Я забыл. Пулевое ранение.
– Ах, – говорит Квентин. Он поднимает собственные руки, и Питер чувствует, как они обвивают его спину, сцепляясь между собой, и снова позволяет себе расслабиться, склоняя голову, глядя в сторону, а не в лицо Квентину, и просто чувствуя… тепло. Всё правильно. Словно бы всё станет лучше. Словно бы у него есть, к чему стремиться. – Не беспокойся об этом. Тебе нужен кто-то рядом? Я могу помочь.