— Где же люди? — спросил я Нану. — Почему они не приходят, чтобы съесть всех этих орлов и все это сено, вместо того, чтобы умирать в пустыне?
— Люди десятилетиями перебираются с этой горы, — объяснила Нана. — Они следуют за нефтью.
— Но ведь нефти не осталось, — сказал я. — Верно, Нана? Всю эту войну состряпали твой папа и Голли Бертон, потому что у них кончилась нефть. Разве это не так?
Нана пожала плечами.
— Что я знаю? Я всего лишь студентка Нью-Йоркского университета. ТЫ должен попробовать этот превосходный мед! Он тако-ой вкусный! И не слишком сладкий. Чувствуешь разницу?
Я попробовал мед.
— Он действительно классный, — согласился я. — Откуда он? — Мы начали переворачивать баночку с медом, пытаясь найти ярлык. — Ах, он из Турции!
Когда я заканчивал круассаны, поезд остановился. Я выглянул в окно, под которым собрались какие-то торговцы. Солдаты «АмЭкс» спрыгивали с крыши, чтобы с ними поторговаться. Сельские жители поставили деревянную скамью и разложили на ней пачки сигарет «Ньюпорт лайте», листья шпината и свежие вишни.
— В меню ланча ничего не говорится о десерте, — сказал я Нане. — Не купить ли мне вишен?
Звук местного наречия ударял в стекло с настойчивостью гравия. Голоса повышали, даже когда из рук в руки переходили доллары, сигареты и шпинат. Именно тогда я заметил странный феномен: на темных головах торговцев виднелись сине-белые кружочки. Ермолки?
— Нана, — сказал я, — это не горные…
Дверь нашего купе распахнулась. Человек почти таких же размеров, как я, занял все пространство между Наной и мной и немедленно опрокинул столик с завтраком.
— Вайнберг! — рявкнул этот субъект. — О, благодарение Господу, я вас нашел! Вам нужно сейчас же сойти с поезда! Я друг вашего покойного отца, Абрам.
Я отступил в угол и поднял руки в знак протеста. Абрам? Мой отец? Нет, больше никогда!
— В чем дело? — спросил я слабым голосом.
Этому мужчине было под пятьдесят, на нем была кожаная кепка, а рубашку и брюки его жена искусно подогнала под его размеры. В его лице читались сочувствие и озабоченность, а вообще он был крепким, потным и могучим. Он определенно был евреем. Да еще каким евреем! Доисторическим евреем, как я уже говорил, Haimosaurus rex, с маленькими рунами, большим громогласным ртом, широкими мускулистыми ногами и чувственным задом. «Значит, вот как мы все начинались», — подумалось мне.
— Мистер Вайнберг, — продолжал еврейский динозавр, — они убьют вас на границе. Они вернут мисс Нану ее отцу. У нас нет времени. Вы должны немедленно сойти с поезда.
— О, черт возьми! — воскликнула Нана. — Наверное, мой отец узнал, что я уехала с тобой. Вероятно, он приказал пограничникам убить тебя в отместку.
— Не «вероятно», а точно! — вскричал вломившийся к нам человек. — Я горный еврей, мистер Вайнберг. Три дня назад здесь проезжал человек из «Моссада», какой-то Дрор или Джимми, и он предупредил нас, что вы тоже здесь проедете и будут неприятности, если с вами будет девочка Нанабрагова. Мы отвлекаем этих хулиганов из «АмЭкс» возле путей. Вы должны сойти с поезда. Этим головорезам скоро надоест торговаться из-за вишен, и тогда они вполне могут нас всех перестрелять.
— Команда поезда «Америкэн Экспресс» работает на отца Наны? — спросил я.
— В конечном счете все работают на отца Наны.
Детали начали наваливаться на мои широкие плечи. Черт возьми! Еще один погром. Не будет никакого ланча с икрой. Не будет в высшей степени аллергичных занятий любовью.
— Подождите! — обратился я к Абраму. — Мой слуга спит в служебном помещении. Я должен его забрать, а иначе его подстрелят на границе.
Динозавр щелкнул по своим часам.
— У нас нет времени.
— Он еврей, — солгал я.
— Ваш слуга? Еврей?
Я бежал по пустому коридору, и маленькие дверцы распахивались в ожидании меня. Наконец я наткнулся на красивую русскую девушку, которая накладывала румяна на свои пухлые щеки. Должно быть, это и была та самая Оксана Петровна, которая так заботливо оставила нам записку Нана оказалась права: в ее манерах действительно было что-то сучье.
— Мисс, — обратился я к ней по-английски. — Мне нужен мой слуга, чтобы помочь с моим туалетом. Разбудите его. И быстро!
Девушка поспешно захлопнула свою коробочку с румянами, оставив одну веснушчатую щеку ненарумяненной.