Для диалектического искусства характерны следующие черты: 1) оно имеет дело с неопределенными посылками; 2) оно сталкивает противоположные силлогистические заключения об одной и той же вещи; 3) для него поэтому характерно сомнение; 4) сомнение должно найти разрешение в споре, в умении задавать вопросы и отвечать на них. Каждый участник спора обязан непоколебимо отстаивать все новыми и новыми способами то, что он отстаивает, или опровергать то, что он опровергает, не упуская малейшего оттенка мысли. Между участниками спора возникает состояние предельной напряженности, максимальной остроты мысли, а предмет спора вырисовывается во всей своей многосторонности и конкретности. Аль-Фараби уподобляет диалектика врачу, который обязан употребить максимум усилий и знаний для лечения больного, хотя гарантии непременного излечения нет.
Риторика у аль-Фараби отделена от диалектики, касается действительно больше ораторского убеждения, чем логического обоснования. Диалектика может давать истинные знания, а риторика в равной мере истинные и ложные. В этом аль-Фараби отходит от Аристотеля. Он связывает риторику с обучением, внушением, отстаиванием своей позиции перед лицом несведущей публики, причем специфические методы «искусства», относящегося к предмету обсуждения, исключаются. По сути дела это демагогические приемы, рассчитанные на сострадание, на «симпатию», «патриотизм» и т. д.
Аль-Фараби добавляет к риторическим силлогизмам юридические, сходные с риторическими в том, что они являются убеждающими, и отличные от последних в том, что они исходят из догм Корана, приспособлены к мусульманским законам.
Ко времени творчества аль-Фараби был уже накоплен определенный материал для изучения диалектических идей «Топики» Аристотеля. Существовали переводы «Топики», комментарии к ней и соответствующие тексты Аммония и Александра Афродизийского. Но то преобразование, переработка материала, как они предстают у аль-Фараби, принадлежат целиком ему и представляют еще не изученную и благодатную страницу истории диалектики.
Диалектику могут использовать теологи, поскольку она опирается на «общепринятое» и применяется в спорах. Ею может воспользоваться человек, стремящийся любой ценой взять верх над собеседником. Но не только гибкость мышления, но и самая что ни есть формальная строгость может быть использована наисквернейшим образом, как учит опыт истории. Для аль-Фараби важно другое: диалектика есть, несмотря на возможные негативные последствия, важное орудие познания в методологическом отношении.
Прежде всего философ везде и настойчиво повторяет мысль о том, что противоречие — такой же коренной вопрос для логики, как вопрос о вечности мира для философии (= метафизики). В одном из «Ответов на разные вопросы» мы находим лаконичное и четкое определение того, в каком смысле знание противоположностей является одним и тем же. С одной стороны, гласит ответ, не следует сливать, смешивать противоположности, надо установить сущность каждой из противоположностей отдельно. С другой стороны, как соотнесенная каждая из них не может быть познана без другой. В трактате «О целях Аристотеля в „Метафизике“» он говорит: «Так как знание о противоположном друг другу — одно, то исследование о небытии и множестве подпадает под эту науку» (60, 57).
Диалектическая беседа есть одновременно опровержение и доказательство, поэтому она строго требует не отклоняться от одного избранного предмета обсуждения и необходимо включает только двух участников, две спорящие стороны. Собеседник нужен исследователю как для угадывания ущербности своих воззрений, так и для совместной проверки и сопоставления чего-то одного и иного, противоположного ему. Для того чтобы заставить партнеров проявить максимум энергии, один должен быть вопрошающим, другой — отвечающим. Причем беседа может быть не только непосредственной, устной, но и растянутой во времени, как спор последующих ученых с их предшественниками. Если исключить из процесса субъективность, т. е. прекращение спора из-за излишней возбужденности или снисходительности, то поочередная передача исследования путем затягивающегося спора или его решение безусловно ценны, способствуя отделению знания от лжи. Если же в споре человек руководствуется мотивом победить во что бы то ни стало и обеспечить себе славу, то это встречает неодобрение нашего мыслителя.