С двенадцати дня полковник Громов находился в приподнято-возбужденном состоянии: произошло событие из разряда тех почти невероятных удач, которые в работе контрразведки случаются крайне редко. В военном госпитале он лично допрашивал диверсанта из группы Крота по фамилии Калныньш, когда его попросили подойти к телефону в кабинете дежурного врача. Кстати, сюда полковник прибыл в надежде выяснить какие-то новые детали по яковлевской группе — чтобы еще раз попытаться проанализировать вероятные цели ее заброски. И вдруг — неожиданно, такая удача! Дежурный по оперативно-разыскному отделу контрразведки сообщил, что с Громовым срочно хочет переговорить Горобец, и переключил его на кабинет подполковника. Тот взволнованным голосом доложил, что в их отдел недавно позвонил начальник Кармановского райотдела НКВД с важнейшей новостью: к ним явился с повинной человек в форме советского военнослужащего, утверждающий, что он агент-парашютист абвера. Якобы выброшен сегодня ночью в составе немецкой диверсионной группы из шести человек — еще один агент, седьмой, встречал их на земле.
— Что он сообщил о цели заброски? — нетерпеливо спросил Громов.
Дежурный врач, пожилой подполковник медицинской службы, оставил его в кабинете одного, и можно было говорить вполне свободно, не опасаясь «посторонних ушей».
— О задании командир им не сообщил, но назвал населенный пункт, куда они должны выдвинуться сегодня к исходу дня: Соколовка!
— Та самая, рядом с запасным аэродромом?
— Именно, товарищ полковник!
— Так… Юрий Иванович, слушай меня внимательно: немецкого агента необходимо срочно доставить в Смоленск. Ты меня понял?
— Я уже распорядился, Василий Петрович: энкавэдэшники доставят его примерно через час — прямиком ко мне в отдел.
— Отлично! Жди — я тоже к тебе выезжаю, прямо сейчас! Предварительно кое-что обсудим.
…Через час и десять минут в той же полуподвальной комнате, где неделю назад майор Миронов допрашивал агента Раскольникова — того самого, который «встречал» группу Крота, — находились четверо: Громов, Горобец, младший лейтенант-стенографист и явившийся с повинной немецкий парашютист. Это был бывший советский офицер, капитан воздушно-десантных войск Зотов — он же старшина Старыгин, он же абверовский агент по кличке Телеграфист. Допрос, больше напоминающий беседу, длился уже минут пятнадцать, и вопросы чаще задавал Громов, причем делал это достаточно энергично и напористо. Контрразведчиков «поджимало» время: необходимо было принимать быстрые и решительные меры по нейтрализации диверсионной группы, в состав которой входил Телеграфист.
— Значит, так, Николай Зотов. — Полковник подошел к понуро сидевшему на табурете коротко остриженному худому человеку в красноармейской форме без погон и посмотрел на него с высоты своего немалого роста. — То, что пришел сам, зачтется, но никаких гарантий дать не могу. Позже тебя подробно допросит следователь, потом твои показания будут досконально проверяться — в общем, сам понимаешь… Конвойный!
В дверях показался солдат-конвоир.
— Увести! — дал команду Громов.
Когда Зотова вывели, он негромко произнес:
— Выходите, Берг!
Оказывается, во время допроса в комнате находился еще один человек, пятый, — он скрывался за ширмой в углу. Сейчас бывший обер-лейтенант абвера вышел оттуда и молча замер в двух шагах от полковника: руки по швам, спина прямая, подбородок вздернут — настоящий прусский служака. На вид Бергу можно было дать не более тридцати пяти: выше среднего роста, подтянутый, он производил впечатление истинного служаки — даже в солдатской форме без погон не потерял былого офицерского лоска.
«Что ни говори, а дисциплина у них в крови, — мысленно усмехнулся Горобец, глядя на вытянувшегося перед полковником немца. — Причем это не страх и не подхалимаж — хотя иногда и такое бывает. Но главное — „орднунг“! Порядок и дисциплина!» Пока шел допрос Зотова, подполковник сидел сбоку письменного стола (в центре, на месте следователя, располагался Громов) и делал какие-то пометки в своей потрепанной записной книжке. Обращаясь к Бергу, он с полуулыбкой сказал:
— Да вы расслабьтесь, совсем не обязательно тянуться по стойке «смирно».
— Вот именно! — Громов стоял в центре комнаты, опираясь руками на стул, где недавно сидел задержанный, и внимательно смотрел на Берга. — Узнали кого-нибудь?
— По описаниям членов диверсионной группы, которые сейчас дал этот Зотов, могу сказать вполне определенно: двоих я знаю.