Тем самым был обозначен общий курс. И чем больше видел Канарис методы нацистских фюреров, тем сильнее возникало в нем внутреннее отстранение от новых владык. Жестокое подавление якобы вот-вот грозившего начаться «путча Рёма» в июне 1934 г. и связанное с этим убийство генералов Шлейхера и Бредова, а также ряда «личных врагов» коричневых главарей наряду с растущим бойкотом евреев скоро привели Канариса к выводу, что Гитлер вовсе не думает о реформах по оздоровлению государства и о введении порядка, основанного на праве и законе. Весьма показательно в этом плане одно событие, имевшее место в декабре 1937 г. Канарис пригласил своего товарища-моряка Патцига (оба они тогда уже были адмиралами) на завтрак, чтобы обсудить некоторые серьезные вопросы с глазу на глаз. Он начал разговор с фразы: «Там наверху одни преступники!» На что Патциг вполне логично возразил: «Тогда вам больше нельзя руководить отделом. Подайте рапорт о переводе, и я как начальник отдела кадров позабочусь, чтобы вы получили соответствующую командную должность». Канарис раздумывал несколько секунд, потом подчеркнуто сказал: «Нет, я не могу это сделать. Тогда на мое место придет Гейдрих»[38].
Ситуация уже тогда была для него далеко не радостной: опоры на друзей-моряков не оставалось, не было контакта и с адмиралом Редером. Большинство морских офицеров приняли сторону Гитлера, которому удалось в июне 1935 г. заключить соглашение по флоту и тем не менее упорно продолжать строительство германского ВМФ. Канарис же довольно быстро понял, что Гитлер мыслит исключительно в масштабах Европы и совершенно не понимает значения фактора «морской мощи». Неудивительно, что флотские товарищи не разделяли скептицизма Канариса и считали его «чужаком». Гросс-адмирал Дениц так объяснил это отношение моряков перед Нюрнбергским военным трибуналом: «Он был совершенно отличным от нас, и у нас о нем говорили: у него в одной груди семь душ»[39].
И все же вряд ли нашелся бы другой офицер в чине капитана I ранга или полковника, который в 1935 г. в силу своих способностей, знания других стран, высокого уровня образования и удивительного умения обращаться с людьми мог бы лучше подойти на должность шефа абвера, чем Вильгельм Канарис. Это был практически идеальный руководитель, умевший несколькими словами охватить всю задачу и указать главное направление ее решения. Он видел не только сиюминутные трудности, но и те, которые могли возникнуть в будущем, и мог дать ценные рекомендации о том, как их преодолеть. «Если проблема выходила за пределы понимания исполнителя задачи, — рассказывает один из его сотрудников, — а это случалось часто, он сопрягал ожидаемые ошибки с дополнительными приказами третьим лицам и добивался того, что ошибки, которые могли быть допущены послезавтра, учитывались и исправлялись уже сегодня»[40]. А опытным подчиненным при выполнении трудных и важных задач, как правило, предоставлялась полная свобода рук. И оказанное им доверие возвращалось ему таким же доверием подчиненных, никогда его не подводивших. Полный самых разных идей и в то же время рассудительный во всем, он быстро реагировал на происходящее, но при этом всегда сохранял определенную дистанцию к людям. Именно поэтому его всегда было трудно понять.
Само собой разумеется, Канарис требовал от людей полной отдачи, но при этом всегда строго следил за тем, чтобы задания выполнялись жестко в рамках права и человечности, а полномочия ни в коей мере не превышались. Эта позиция шефа стала общей для всех его офицеров, и в ходе войны ее плоды можно было встретить на самых отдаленных театрах войны.
В политических же вопросах, не входивших прямо в сферу его компетенции, Канарис нередко проявлял нерешительность или вообще старался их не касаться. Поэтому некоторые считали, что он боится ответственности, но это далеко не так. О его готовности к принятию быстрых и ответственных решений говорит так называемое «Дело Пауля», один из поучительных примеров работы германской военной тайной службы. В ноябре 1941 г. капитану Борхеру из отделения абвера в Сен-Жермене (Франция) удалось внедриться в центр разветвленной шпионской сети французов, имевшей хорошо налаженную радиосвязь с Лондоном. По полученной наводке был произведен обыск дома № 8 по улице Вилла-Леандр на Монмартре. Находившиеся там агенты сумели скрыться. Но в ходе обыска были найдены горы материалов о шпионской деятельности этого центра. Анализ материалов позволил получить ценные данные о порядке и формах работы, а также об интересах британской Интеллидженс Сервис. Последняя и руководила французской шпионской сетью, носившей кодовое наименование «Reseau Interallie» («Межсоюзная сеть»). Началась контрразведывательная операция, которой отделение абвера в Сен-Жермене присвоило наименование «Дело Пауля».