Даже сознавшись в содеянном, Салфер Пот отказался что-либо рассказывать о своей «организации». Черноснежка уже собиралась убить его снова, как сработала установленная ей самой система экстренного разъединения, и на этом они простились.
В своём письме Крикин писал, что обнаружил нейролинкер уже выключенным и с физически повреждённым чипом памяти. Похоже, осторожности этой «организации» было не занимать. Однажды Черноснежке предстояло встретиться с ней лицом к лицу.
«И когда это время придёт, я безжалостно уничтожу её», — мысленно прошептала она и закрыла почтовик. Сбоку протянулась дымящаяся кружка. Судя по запаху, в ней был цитрусовый чай. Черноснежка с благодарностью её приняла:
— Спасибо, Мегуми.
— Пожалуйста, — Мегуми мягко улыбнулась, а затем, уже тише, продолжила:
— Слушай, Снежка.
— М?
— Когда мы вернёмся в Токио, я собираюсь написать рассказ. Он будет об Окинаве. Там будет море, дракон, русалка... и мечник в чёрной одежде. Я видела это во сне.
— Вот как?.. — с улыбкой ответила Черноснежка и положила свою ладонь на ладонь Мегуми. — Ты ведь дашь мне прочитать первой?
— Хе-хе, хорошо, но готовься. Он получится длинным.
— Ага, буду ждать с нетерпением. И того подарка, что ты для меня купила, тоже. Интересно, что же ты выбрала?.. Хм, моя космическая интуиция подсказывает, что...
— А, нет, стой, Снежка! Ты ведь сейчас и правда отгадаешь!
— М-м-м... есть! Это же...
— Я же сказала, прекрати! Если продолжишь, я тебя снова лапать начну!
Над головами веселящихся девушек лежали друг около друга две дорожные сумки.
В сумке Черноснежки лежало колье с розовой ракушкой, напоминавшей лепесток сакуры.
А в сумке Мегуми лежало ожерелье с чёрной ракушкой, из которой была вырезана фигурка чёрного махаона.
Через несколько дней они подарили их друг другу, сидя в комнате школьного совета, и очень удивились тому, как схожи оказались их мысли.
Часть 3. Противостояние
— Хех... Так это и есть экспериментальная машина полного погружения четвёртого поколения? — бормотал я, глядя на огромный закреплённый гексаэдр перед собой. Видимая алюминиевая поверхность простенько мерцала под шум нескольких кулеров, расположенных в ряд. Одной стороной устройство соединялось с гелевой кроватью, головная часть которой закрывалась аляповатым выступающим интерфейсом в форме шлема. — Такая огромная. Те машины, что когда-то демонстрировались в парке развлечений, не были меньше по размерам, Хига-сан?
Я развернулся и сказал это человеку у контрольной консоли. Оператор оторвался от экрана, пожал плечами и ответил:
— Даже если так, Киригая-кун, это намного меньше, по сравнению с изначальными расчётами. К тому же, первое поколение машины, что было в старых игровых центрах, недалеко ушло по мощности от Mega Drive или Dream Cast.
— ...Я никогда не видел ни одного такого настоящего устройства...
— Ладно, давай послушаем песни о жизни. В этот раз моё жилище станет пристанищем сугубо для рэгги... — человек, исторгающий такие странные вещи, был Хига Такэру — исследователь, ответственный за разработку передовой VR-машины. При взгляде на него со стороны в такое трудно поверить, поскольку его волосы стояли торчком, словно булавочница с иголками, на его глазах были круглые очки, а одет он был в футболку с изображением персонажа из игры. Его внешность в сотни раз больше подходит каким-нибудь окрестностям Акихабары, а не этой высокотехнологичной сумрачной комнате.
Но хоть я и думал так, сам я до сих пор был в школьной униформе.
Почему я — Киригая Кадзуто — нахожусь в портовом районе Роппонги, в лаборатории какой-то рисковой компании? Причина проста — это моя подработка.
Со времён появления огромной развлекательной машины полного погружения первого поколения на смену успело прийти второе поколение, нейрошлем и амусфера, а затем и третье поколение, применяемое в медицинских целях. Конечно, любой может использовать его, но за ним закрепилась определённая сфера применения. Мозг может быть подключён к нему на очень высокой частоте. Благодаря этому опыт долгого погружения может оказаться неповторимым.
В Японии, да и во всём мире, группа людей, которая провела самое длительное погружение, несомненно, «выжившие в инциденте с SAO», который закончился полтора года назад.
Машина четвёртого поколения разрабатывается под руководством Хиги Такэру, и её возможности легко перекрывают таковые у предыдущих разработок. Эти высокие характеристики привели к неожиданной проблеме. Поскольку объём информации, которой мозг обменивается с машиной, слишком велик, весь персонал, включая самого Хигу Такэру, не смог обработать информацию о тестовом погружении на удовлетворительном уровне из-за «виртуальной болезни» — как он сказал.