Но Номи не стал поворачиваться не к Харуюки. Вместо этого он направил правое плечо к алтарю, к стоящему на нём чёрному кресту и к распятой на этом кресте Нико.
Похожий на голову наплечник широко раскрылся. Внутри него загорелся фиолетовый свет, осветивший весь октаэдр.
— Номи! Не сме-е-е-е-ей!! — завопил Харуюки. Пард вцепилась зубами в ребро октаэдра, а Такуму продолжал попытки вонзить в стену меч.
А затем вновь раздалось название той техники, что однажды погрузила Харуюки в глубины отчаяния:
— Демоник... Коммандир!13
Из челюстей левого наплечника звучно вырвался плотный луч цвета сумерек. Он попал точно в грудь Нико и просочился внутрь аватара сквозь трещины брони... а затем, после короткой тишины, начал втягиваться обратно в правое плечо Номи.
Глава 8
Любое вмешательство со стороны страха, злобы или отторжения в мгновение ока нарушило бы хрупкий баланс, после чего Черноснежку, Фуко, Акиру и, скорее всего, Утай смело бы крупнокалиберным Тёмным Выстрелом.
Нельзя позволить себе даже испугаться непрошеных. Черноснежка прогнала опасения, наполнила своё сознание лишь желанием защищать своих друзей и осторожно прикоснулась к огромному чёрному шару.
Она не ощутила ни удара, ни боли. Лишь притяжение чудовищной силы. Холодная пустота словно превратилась в чёрную дыру, жадно впитывающую всю положительную Инкарнацию, что создавала Черноснежка.
«Хорошо... пей, сколько хочешь. Может, твой голод и бездонен, но и мои чувства бесконечны.
Раньше я не могла безоговорочно верить своим друзьям и товарищам. Я не пыталась понять чувства Фуко, так сильно мечтавшей о небе, что отрубила свои ноги; Утай, жившей мечтой о сцене; Акиры, стремившейся построить мир, в котором больше никто не будет терять очки. Я видела лишь свои собственные желания, и именно они привели к гибели Легиона.
А ведь мне просто нужно было верить. Верить в чувства друзей, что думали обо мне. Верить моей собственной мечте о взаимной поддержке. Обнажить свою душу, принять других людей и протягивать им руки... вот и всё, что я должна была сделать.
Когда я потеряла всё, я думала, что уже никогда не получу второго шанса. Но однажды в мой маленький завядший сад залетела маленькая серебряная ворона, которая научила меня тому, что всегда можно попытаться снова. Что всё потерянное можно обрести вновь. Мне нужно лишь сделать шаг и позвать по имени. Точно так же, как я сделала это в тот день, когда позвала по имени Фуко на мосту через Седьмую Кольцевую.
Те слёзы, что я пролила в объятиях Фуко... слёзы после возвращения Утай и Акиры, слёзы после того, как я узнала, на что пошёл Харуюки ради того, чтобы защитить меня, хранятся в самой глубине моей души, словно драгоценные камни. И пока они у меня есть, та воля, что истекает из моего сердца, никогда не иссякнет...
Никогда».
Эта мысленная речь Черноснежки прожила лишь мгновение перед тем, как утонуть во взрыве слившегося воедино мысленного образа. Но Фуко и Акира услышали её. Их Инкарнации сплелись друг с другом, слились и стали в десятки раз сильнее. Три аватара продолжали стоять, вытягивая окутанные белоснежным сиянием руки, нейтрализуя огромный шар тьмы, истончая его... а когда Черноснежка опомнилась, превратившийся в бушующий вихрь Тёмный Выстрел исчез без остатка.
Силы тут же покинули её, и она начала оседать на пол вместе с Фуко и Акирой. В глубине души она прошептала:
«Мы продержались две минуты.»
В ответ в её голове раздался беззвучный голос:
«А теперь доверьтесь мне!»
И затем на сороковом этаже Мидтаун Тауэра раздался величественный голос Утай:
— Горестно и мучительно пламя гнева...
С трудом оторвав голову от пола, Черноснежка посмотрела на стоявшую сзади Утай.
Окутывавший маленькую жрицу Оверрей походил на алое пламя, уходящее под самый потолок. Пусть пламя и не настоящее, но даже лежавшая в нескольких десятках метров Черноснежка ощущала жар. В самом центре огненного вихря продолжала неспешно танцевать маленькая фигура Утай, которая выглядела так прекрасно и возвышенно, что полностью оправдывала имя Пылающей Жрицы.
Утай вскинула веер, который держала левой рукой, а затем по этажу вновь разнеслись сильные звуки «песни», эхом отражавшиеся от стен:
— ...которому что есть — всё пыль.
Раздался сильнейший грохот, и Черноснежка ощутила своей спиной резкий толчок. Тут же забыв об усталости, аватары повернулись и увидели, как из-под тела ISS-комплекта начал пробиваться алый свет. Сиял весь пол в пятиметровом радиусе.