— Не волнуйся и доверься мне! Я всю суть процедур передачи территорий помню наизусть!
Стоило ему это сказать, как из-за спинки сиденья впереди показалась голова Нико, которая смерила его удрученным взглядом.
— Послушай-ка, Харуюки, кнопочки в меню будут нажимать командир отряда Грево и Рейкер, разве нет? Ты только и будешь, что сидеть на месте.
— Э-это, конечно, так… но я просто пытался донести свои чувства…
— Я, например, беспокоюсь не за чувства, а за то, действительно ли Грево сдержит обещание и вовремя сдаст территории. Они точно не передумают и не решат, что Сибуя им самим нужнее?
На ее вопрос ответила Черноснежка:
— Придется довериться. Вроде бы исполнителем с их стороны станет Первый Бастион, так что я полагаю, все пройдет гладко.
Харуюки рефлекторно придвинулся к Черноснежке и шепотом спросил:
— Т-то есть, Графит Эдж-сан?
— Ну, получается, что он.
— Т-тогда я не уверен…
Если Трилид Тетраоксида, с которым они встречались несколько минут назад, можно назвать воспитанным и предельно вежливым, то родитель его, Графит Эдж, славился характером, которому лучше подходили слова «своевольный» и «своенравный». Однако Черноснежка пожала плечами.
— Он сам за них расплатился. Не думаю, что после такого нарушит уговор, — шепнула она в ответ.
Как она и сказала, Графит Эдж действительно отдал Зеленому Королю бёрст поинты за территории Сибуя 1 и Сибуя 2. Пусть он и не уточнил, сколько именно, но наверняка огромную сумму.
Если так подумать, то и Такуму с Мажентой Сизза отдали огромную сумму очков, чтобы купить доверие Проминенса во время переговоров, и Харуюки тоже показалось, что он уже немало задолжал нескольким людям. Однако стоило ему задуматься о том, что стоило бы расплатиться хотя бы ударной работой в ходе битв за территорию …
— Эй, — как Нико вдруг просунула правую руку между сиденьем и подголовником и щелкнула Харуюки по лбу.
— Ай… ч-чего ты?
— Волнуюсь за тебя. Ты когда такие морды корчишь, чаще всего беспокоишься почем зря. Не думай о том, чтобы покрасоваться в бою. Просто сражайся так, как у тебя лучше всего получается.
Нико блестяще прочитала его мысли, и Харуюки оставалось лишь удрученно кивнуть.
— Х-хорошо… буду стараться так, как у меня получается…
На этот раз рука протянулась слева и ущипнула его за мочку уха.
— Ай… ч-чего ты, семпай?
— Да нет, ничего. Просто мне стало обидно, что Нико толкает такие пафосные речи, а ты и уши развесил.
— Н-но почему… — попытался подать голос Харуюки в ответ на незаслуженное наказание.
Но надо же было такому случится, что к нему протянулась еще рука, в этот раз сзади, и дернула за волосы на затылке.
— Ай… ч-чего ты, учитель?
Харуюки в слезах обернулся, увидел мягкую улыбку Фуко и услышал от нее еще более необоснованные обвинения:
— У вас там такая романтическая комедия завязалась, что я решила дернуть стоп-кран♪ И, что еще важнее, Саттян, следующая остановка — мост Симидзу.
— М. Уже она… — Черноснежка мельком глянула на карту на потолке, затем обернулась к подруге и с самым серьезным видом проговорила: — ...Остальное на тебе, Фуко.
Фуко кивнула в ответ на скупые, но показывающие всю глубину их взаимного доверия слова.
— Я не подведу, Саттян.
Стукнувшись с Фуко сжатыми кулаками, Черноснежка еще раз взглянула на Харуюки и улыбнулась, не сказав больше ни слова.
В то самое время, как Харуюки собрался с силами и улыбнулся в ответ, автобус начал заворачивать к обочине и тормозить. Стоило ему остановиться, как Нико с Черноснежкой дружно встали.
Они покинули автобус через заднюю дверь, больше не оборачиваясь. Вновь загудел мотор, автобус тронулся. Мельком глянув на опустевшее место рядом с собой, Харуюки перевел взгляд вперед.
Часы показывали три пятьдесят. Через десять минут начнется третий за июль сезон битв за территорию. Пусть настоящее сражение не могло вспыхнуть с первой же секунды, на ладонях Харуюки проступил пот.
Хотя волноваться было не о чем. Со всех сторон его окружали верные друзья. Если Харуюки будет верить в них и сражаться как умеет, путь обязательно им откроется.
«Нико. Я обязательно верну твое Усиливающее Снаряжение.
Семпай. Я обязательно сорву покровы с планов Белой Королевы, причинившей тебе столько страданий».
Мысленно обратившись к Королевам, Харуюки крепко сжал кулаки.
***