Спустя еще пять лет, мне уже двенадцать исполнилось, она снова приехала и сказала моим родителям, что пришла за дочкой, как и договаривались. Родители ответили, чтобы она забирала меня, раз проделала такой большой путь.
Мать одела меня в праздничную камлейку, а свекровь повязала нарядный бисерный пояс. Провожали меня всем стойбищем, и все говорили, что я правильно поступаю, не сопротивляюсь.
Идти далеко было. Все смотрели, чтобы я впереди шла. Сзади нельзя. Если невеста сзади идет, значит, она не хочет замуж выходить. Когда уставала, кто-нибудь из мужчин на руки брал и впереди нес. Так и дошла до их стойбища.
Встретили нас очень приветливо. Потом все просили, чтобы я не ходила в ту ярангу, где Рультыет жил. Я не понимала почему и пошла к самой старой женщине на стойбище, ее спросила:
«Почему нельзя ходить в ту ярангу, ведь они за мной пришли?!»
Старушка ответила: «Пока не ходи. Вот когда будет осенний праздник, я тебе скажу, тогда пойдем и будешь свободно туда ходить».
Но вот наступил праздник. Свекровь сшила мне всю новую одежду, красивая такая была. Старушка эта пришла к свекрови и сказала: «Иди теперь за дочкой».
Та пришла в ярангу, где я жила это время, и говорит: «Пришла уже».
Ей весело ответили: «Ага, пришла за дочкой».
Свекровь мне сказала: «Давай, доченька, пойдем, ждут нас».
Я пошла с удовольствием, потому что давно хотела в ярангу Рультыета пойти, любопытно было. Встретили нас Рультыет и старушка, у которой я жила. Она меня поцеловала и говорит: «А ведь хозяюшка пришла».
Мы с Рультыетом и не понимали, что происходит. А она присела на корточки перед выходом и нас посадила рядом. Мы вертелись, но она очень строго сказала, чтобы мы сидели тихо, а сама зашептала так:
Потом она подвела нас к очагу и велела опустить руки в пепел. После усадила в пологе: его — на мужскую половину, меня — на женскую. Сказала свек рови: «Теперь все, можете своим делом заниматься».
С этого времени мы стали считаться мужем и женой. В этот же праздник свекровь стала учить меня, как надо его проводить. В своей семье девочек этому не учат, потому что там, куда они замуж выходят, по-другому делают. Свекровь всегда учит невестку.
Сначала мы пошли за ветками. По речке везде ивовый кустарник есть. Свекровь присела, накинула капюшон на голову, мне велела так же сделать, стала шептать, а я повторяла и запоминала:
И только тогда она сорвала две маленькие веточки и сказала: «Вот эти олени будут».
Мы нарвали еще ивовых веток, чтоб подстилать под оленей, когда разделывать. Оленей обязательно надо разделывать на ивовых ветках. Но эти две веточки-олени лежали у нас отдельно.
Когда за водой пришли, свекровь сказала:
В этой воде потом варится мясо первого праздничного оленя. Самое основное угощение.
Когда пришли, свекровь гычгый достала и мне говорит: «Доченька, начни сама. Сделай, чтобы дым хотя бы пошел. Потом помогу тебе».
Я очень старалась. Если огонь долго не появляется, значит, хозяйка ленивая — плохо мох высушила. А если мох сухой и огня все равно нет, значит, она умрет скоро. У меня быстро дым пошел. Все довольны были. Люди говорили: «Ой, хозяюшка-то хлопочет».
На доску, на ту, где я шкуру выделывала, мы тогда земли насыпали и на ней огонь развели. Доску вынесли перед ярангой и стали ждать стадо.
Перед доской мы положили ивовые веточки, которые как олени считались, и юколу, приготовленную специально для праздника. Самую первую рыбу, когда поймают, сразу в яранге подвешивают, и она все лето там висит, до праздника.