Пришедшие последними на центральное плато мешика, или ацтеки, как их иногда называли в память об Ацлане, мифической отправной точке их странствий, всегда считали себя наследниками блестящих цивилизаций, которые были их предшественниками. Их знания о прошлом не шли далее нескольких сотен лет: для них пирамиды Теотиуакана, которые мы относим к VI веку, были построены богами на заре мира, в то же самое время, когда они создали солнце и луну. Для них все высокие искусства, архитектура, скульптура, гравировка, мозаика из перьев, изобретение календаря появились благодаря бывшим обитателям Тулы тольтекам, культура которых достигла своей вершины в X–XI веках.
Мексиканцы поместили Тулу и ее короля-бога Кецалькоатля, Пернатого Змея, в далекое и сказочное прошлое: именно Кецалькоатль и тольтеки открыли искусства и науки, которыми с тех пор обладала Мексика. Но черная магия Тескатлипоки, темного бога ночного неба, восторжествовала, и сияющий Кецалькоатль, изгнанный из Мексики, отправился через Атлантический океан по «священной воде» или, как гласят другие предания, сжег себя на погребальном костре.
В хаосе, который последовал за падением Тулы, волна за волной набегали на центральное плато кочующие северные племена, которые были известны под общим названием чичимека, что соответствовало греческому слову «варвары». В этом месте легенда и история совпадают. В XII веке началось великое переселение, которое привело мигрирующие народы один за другим на юг. Это были охотники и воины, не имевшие жилищ, не умевшие возделывать землю или ткать. Эти племена, вступившие в соприкосновение с остатками тольтекской цивилизации и с оседлыми местными жителями-земледельцами, которые остались после крушения Тулы, вскоре основали деревни и города и приняли образ жизни предшественников. Вместо своих грубых диалектов они стали говорить на классическом науатльском наречии мексиканцев. Они построили города Кольуакан, Ацкапотсалько, Тецкоко, в которых аристократия жила исключительно культурной жизнью. Эти города боролись за главенство в долине, и каждый из них по очереди добивался его. И в этом мире, так напоминающем Италию эпохи Возрождения, полном сражений, заговоров и удивительных превратностей, бедное, непрошеное, униженное племя сумело овладеть несколькими маленькими болотистыми островами на озере своих могущественных соседей. Мешика основали свою столицу, жалкую деревушку из тростниковых хижин, вокруг храма Уицилопочтли, завистливого и упрямого бога, который был их проводником в течение ста пятидесяти лет их скитаний. Вокруг них простирались топи без признаков пахотной земли, дерева или камня для строительства; вся осушенная земля находилась в собственности уже упрочившихся городов, и они твердо держались за свои поля, леса и каменоломни. В 1325 году этим скитальцам впервые было разрешено поселиться в одном мрачном месте. Однако в этом месте они увидели знамение, обещанное им их богом: сидящего на кактусе орла, который клевал змею. Должно было пройти еще пятьдесят лет, прежде чем они достигли достаточного уровня организации и провозгласили своего первого монарха, Акамапичтли. И даже тогда мешиканское государство было еще настолько слабо, а его судьба так неопределенна, что они были вынуждены принять владычество Ацкапотсалько, для того чтобы выжить; они не могли освободиться от него до 1428 года.
Никто не мог разглядеть зарождающуюся империю в этих скромных начинаниях: никто, кроме «посланцев богов», воинов-жрецов, которые были служителями идола Уицилопочтли во время скитаний. Они толковали его пророчества людям и верили, что в конце концов исполнится его обещание и они обретут власть. Именно они образовали первичное ядро того правящего класса, который менее чем через двести лет должен был привести мешика на вершину их имперской власти.
К началу XVI века ничего не осталось от этого небогатого и скромного начала, кроме чинампас на окраинах города – оригинальных плавучих садов, которые остались с тех времен, когда безземельные мексиканцы были вынуждены создавать себе твердую почву, насыпая ил со дна озера на плетеные плоты. Мехико-Теночтитлан, Венеция Нового Света, гордо вознес свои набережные и пирамиды над водами: для двух десятков племен имя его императора Монтесумы означало величие и власть. Сюда стекались богатства провинций, чья роскошь постоянно возрастала. Со сказочных времен Тулы ни один индеец Мехико не видел таких чудес.