Я спросил, как относится к стихотворению О. Мандельштама о мороженом. Ответила: "Терпеть не могу! У Осипа есть несколько таких невозможных стихотворений".
Не любит еще стихотворения о галльском петухе и гербах всех стран (из "Tristia").
"Золотистого меду струя" — прекрасное стихотворение.
Где-то в гостях встретилась с П. К. Губером. Он за столом громко сказал какую-то гадость. АА говорила о Губере, возмущаясь его пошлой грубостью.
Рассказывала о том, как она получила известие о смерти Н. С. Она была в Ц. С., в санатории; сидела на балконе с М. В. Рыковой. Перед балконом — изгородь, за ней дорога.
Подходит … и вызывает за ограду М. В. Рыкову. Та встает, идет. Он ей что-то говорит, и АА видит, как та вдруг всплескивает руками и закрывает ими лицо. АА, почувствовав худое, ждет уже с трепетом, думая, однако, что несчастье случилось в семье Рыковых. Но когда М. В., возвращаясь, направляется к ней, АА уже чувствует, что известие относится именно к ней. М. В. подходит и произносит только: "Николай Степанович…" — и АА сама уже все поняла.
"Через несколько дней после похорон Блока я уехала в Царское Село, в санаторию. Рыковы жили в Царском Селе тогда, на ферме, и часто меня навещали, — Наташа и Маня. Я получила письмо от Владимира Казимировича из Петербурга, в котором он сообщал мне, что виделся с А. В. Ганзен, которая сказала ему, что Гумилева увезли в Москву (письмо это у меня есть). Это почему-то все считали хорошим знаком.
Ко мне пришла Маня Рыкова, сидели на балконе во втором этаже. Увидели отца (Виктора Ивановича Рыкова), который подходил — вернулся из города и шел домой к себе на ферму. Он увидел дочь и позвал ее. Подбежала Маня, вернулась ко мне и сказала только: "Николай Степанович!..".
АА нарисовала план улиц и дорогу на ферму.
Отец прочел в вечерней "Красной газете".
Я жила в комнате, в которой было еще пять человек и среди них одна (соседка по кровати) — член совдепа. Она в этот день ездила в город, в заседание, которым подтверждалось постановление. Вернулась и рассказывала об этом другим больным.
Утром поехала в город. На вокзале в Царском Селе увидела "Правду" на стене. Шла с вокзала пешком в Мраморный дворец к Вольдемару Казимировичу. Он уже знал.
Говорила по телефону с Алянским, который сказал о панихиде в Казанском соборе ("Казанский собор"… я поняла).
Была на панихиде и видела там Анну Николаевну, Лозинского, были Георгий Иванов, Оцуп, Адамович, Любовь Дмитриевна Блок была, и очень много народу вообще".
Говорила о том ужасе, который она пережила в 1921 году, когда погибли три самых близких ей духовно, самых дорогих человека — А. Блок, Н. С. и Андрей Андреевич Горенко.
О впечатлении, которое произвел на нее номер "Ленинградской правды", наклеенный на стене вокзала в Ц. С., — того вокзала, где она видела Н. С. в детстве, в юности, во все периоды его жизни…
Когда жила на Фонтанке 2, в узкой комнате, завешанной иконами, — она часами пролеживала на подоконнике, прислушиваясь, как поют солдаты. Вот пение, в которое органически не может быть ни одной фальшивой ноты.
— Хотите, я подарю вам бусинку?
— Хочу.
Отошла от печки, вытащила шкатулку с четками и иконками и дала мне три бусинки.
— Когда я умру, все соберутся и составят из них одно целое… [8].
…Статья Мандельштама "Буря и натиск", — "Русское искусство", № 1. Эпоха.
…Посмертную статью Разумника "Жеманницы" (есть ли там о Моравской?).
…Есть ли у меня дата, когда Н. С. выбран в правление (в совет?) Академии Стиха (в 1913 г., в декабре, кажется!).
…"Огненный столп" вышел в сентябре, вероятно (отпечатан в августе). "Anno Domini" — в двадцать первом году, в ноябре, приблизительно.
Значит, "Огненный столп" в два — в три месяца разошелся.
АА сказала мне (в ответ на мой вопрос), что выбор формата для 1-го издания "Anno Domini" был сделан не ею, — и рассказала, что когда Блох — жадный и стремившийся все сделать подешевле — взялся за это издание, АА раз пришла в издательство, и он стал показывать ей разные сорта бумаги — выбирал бумагу для сборника. Потом стал выбирать форматы, держал в руках листок бумаги размером в 1/8 писчего листа. Говорит: "Вот, бумага будет такая, а формат так…" — прервал слово, подумал, потом решительно сложил листок пополам — и заключил: — "А формат — такой!" (так вдвое меньше бумаги, следовательно — вдвое дешевле).
АА добавляет, что потом к ней приходили, показывали, советовались о формате — и она дала свое согласие, но выдумала этот формат — не она. "И то, что заглавие так расположено — в ряд — не от меня зависело".
Когда я пришел к АА сегодня, у нее сидела жена Н. Н. Пунина — сидели в столовой за чаем, друг против друга… Мило разговаривали… Через несколько минут после моего прихода жена Пунина поднялась, стала уходить. Приглашала АА заходить к ним, поцеловались на прощанье… Потом, когда та ушла, АА спрашивает: "Ну как она Вам понравилась? Не похожа на женщину-врача?"
Я (нерешительно): Нет, не похожа… Она женщина…
АА (утвердительно): Женщина… Правда, она милая?
Я (нерешительно): Правда… милая…
А. Е. Пунина получила от Н. Н. Пунина письмо из Москвы и очень довольна, что письмо получила именно она (а не АА). АА подозревает, что не Лиля ли Брик является причиной такого невнимания к ней. (Лиля Брик влюблена в него. Он бросил ее, но не она ли теперь хороводит им там?) Пунин пишет А. Е. Пуниной, что в четверг не приедет, так как у него в четверг назначен доклад.
С АА он уговорился, что приедет на сутки раньше, чем будут знать. Для А. Е. Пуниной выдуман этот доклад или на самом деле так, — АА не знает.
Говорила мне, что хочет ехать в Москву, обсуждала поездку, сказала, что остановится у Шилейко. Я просил оставить мне Тапу на мое попечение… Ну да разве Пунин пустит ее?
АА кому-то подарила (не теперь, давно) сборник "Anno Domini", в котором отметила против каждого стихотворения — где, когда и при каких обстоятельствах оно написано.
Читала мне свою пародию на себя же (стихотворение).
В детстве, лет до 13-14 АА была лунатичкой… Еще когда была совсем маленькой, часто спала в комнате, ярко освещенной луной. Бабушка (кажется бабушка, — П. Л.) говорила: "А не может ли ей от этого вреда быть?" Ей отвечали: "Какой же может быть вред!"
А потом луна стала на нее действовать. Ночью вставала, уходила на лунный свет в бессознательном состоянии. Отец всегда отыскивал ее и приносил домой на руках.
"У меня осталось об этом воспоминание — запах сигары… И сейчас еще при луне у меня бывает это воспоминание о запахе сигары…"
В легкой степени состояние лунатизма иногда бывает и теперь: "Еще недавно я как-то проснулась и увидела себя сидящей на кровати… Потом я помню: я спала в комнате (в столовой Мр. дв.), на кушетке. Володя спал у себя за перегородкой. Я увидела какой-то сон и во сне встала, дошла до середины комнаты и громко говорила: "Пришел, пришел…" Володя проснулся и спрашивает: "Кто пришел?". Я проснулась тогда, отвечаю: "Это я во сне, Володя… Никто не пришел…". Подумайте: другие видят сны, но не ходят по комнате…".
Московский Союз поэтов прислал АА только что вышедший сборник стихов членов Союза. Прочла его. С грустью говорила о том, какие бездарные стихи в сборнике, как падает культура стиха…
8