— А иногда кажется, что щеки распухли…
"Так хочется умереть!.. Когда подумаю об этом, такой веселой делаюсь!.. А о чем-нибудь другом — страшно думать…"
23.03.1925. Понедельник
В 5 ч. дня АА звонит мне от Замятиных и сообщает, что в Петербург приехала А. С. Сверчкова. В 6 ч. я иду к АА в Мр. дв. Она уже дома. Говорим о Н. С., о Сверчковой, АА дает мне руководящие указания, и в 8 час. я ухожу к Кузьминым-Караваевым, у которых А. С. Сверчкова остановилась.
А. С. Сверчкова привезла АА письмо от Левы.
АА была днем в клинике у проф. Ланга вместе с Л. Н. Замятиной, а оттуда уже поехала к Замятиной. Проф. Ланг велел АА гулять. В клинике АА (как и Л. Н. З.) просвечивали лучами Рентгена. АА видела фотографию.
Сегодня в Петербург на два дня приехала А. С. Сверчкова. Остановилась у Кузьминых-Караваевых. Послезавтра уезжает домой — в Бежецк.
Сегодня же я был у Кузьминых-Караваевых и познакомился с Сверчковой. Послезавтра уезжает домой — в Бежецк.
24.03.1925
АА спит на широкой двуспальной старинной, но короткой кровати. На ней нельзя вытянуться, и чтобы вытянуться, нужно лечь наискосок — так АА всегда и делает.
История этой кровати такова: принадлежала она О. А. Судейкиной. В квартире Судейкиной была ниша, в которую Судейкина решила вдвинуть кровать. Кровать не входила. Судейкина без размышлений обрезала ее. Кровать укоротилась и влезла в нишу. Но муж О. Судейкиной обиделся, купил другую кровать и переехал в другую комнату…
А тут уж остроты:
Я: "Ну что же дальше было?"
АА: "Ничего… Их семейная жизнь тем и кончилась!.."
Я: "Ну, а теперь-то, — уж сколько времени прошло, — спокойна О. А.?"
АА: "Какое!.. И сейчас трагедия!.."
Вспоминая кровать А. И. Гумилевой, которую та продала, АА говорит: "Упоительная кровать была!".
Очень часто к мебели, к столу, креслу и т. п. АА прилагает самые нежные, самые ласковые эпитеты.
Очень любит хорошую, старинную мебель.
О Хювиньккя.
Когда АА отправили в Хювиньккя — она еще больше заболела. Не ела, не спала. Об этом сказали проф. Лангу, и он глаза широко раскрыл от удивления.
АА просила увезти ее оттуда.
"Я сказала Коле: "Увези меня умирать-то хоть!"…"
В Петербурге стала поправляться и поправилась сравнительно быстро.
А. С. Сверчкова рассказывает, как в 1921 году Надежда Павлович приезжала в Бежецк и как бежецкие "литературные" люди приняли ее за А. Ахматову.
Ошибка, надо сказать, совершенно сверхъестественная — к Павлович удивительно подходит название "жабы". Так ее здесь многие называют. Уж очень неудачна ее внешность!
О рождении Левы.
АА и Н. С. находились тогда в Ц. С. АА проснулась очень рано, почувствовала толчки. Подождала немного. Еще толчки. Тогда АА заплела косы и разбудила Н. С. — "Кажется, надо ехать в Петербург". С вокзала в родильный дом шли пешком, потому что Н. С. так растерялся, что забыл, что можно взять извозчика или сесть в трамвай. В 10 ч. утра были уже в родильном доме на Васильевском Острове.
А вечером Н. С. пропал. Пропал на всю ночь. На следующий день все приходят к АА с поздравлениями. АА узнает, что Н. С. дома не ночевал. Потом, наконец, приходит и Н. С. с "лжесвидетелем". Поздравляет. Очень смущен.
Рассказывала, как она в детстве лазала по крышам, и о том, что есть люди, которые до сих пор за это считают ее беспутной.
— А какая я беспутная? Теперешние советские барышни… Да я в 1000 раз их целомудреннее…
Март 1925
В Мр. дв. АА лежала больная. На кровати — по стенке, под подушкой, всюду скопились бумаги, книги. Там они лежат подолгу. Когда прибирается постель, эти книги и бумаги только перекладываются — и опять остаются лежать на краю постели.
24.03.1925
В 3 часа Пунин забежал, открыл дверь в комнату АА, в шубе, не вошел в комнату, и резко сказав на предложение АА посидеть: "Вас и так здесь много развлекают…", — повернулся и ушел.
Это было при А. С. Сверчковой и при других (при Данько, кажется).
Когда я с АА остался один, АА стала говорить мне о некорректностях Пунина… Я попробовал его защитить, говоря, что это шутка, но ему не следует делать этого, потому что другие в его резкости не чувствуют шутки.
АА: "Я тоже не почувствовала!.. Я его буду ругать… И он роняет себя в глазах Шуры"… (Какого мнения о нем она будет?.. Что будет говорить о нем в Бежецке?..) (Обрыв.)
АА про А. С. Сверчкову — когда она ушла: "Я ей дала 30 рублей… И она сейчас же стала уверять, что Николай Степанович любил меня всегда, что он говорил ей и т. д. Зачем это? Подумай, только 30 рублей нужно!"… (Обрыв.)
"Врет она, Шура, много… Эти самые канарейки… Терпеть не мог канареек. Называл их — уховертки…"
По возвращении из Парижа АА подарила Н. С. книжку Готье. Входит в комнату — он белый сидит, склонив голову. Дает ей письмо…
Письмо это прислал АА один итальянский художник, с которым у АА ничего решительно не было. Но письмо было сплошным символом… Последняя фраза была такая… (обрыв).
АА, получив это письмо, положила его в… (обрыв).
…ссора между ними — по какому-то пустяшному поводу — ссора, вызванная этим художником. (Это — о Модильяни!)
Повод был такой: Николай Степанович заговорил с кем-то по-русски. Художник сказал ему, что нельзя говорить по-русски там, где русского языка не понимают. (Дальше обрыв — В. Л.)
25 — 26.03.25
АА чувствовала себя слабой, хотя температура не повышалась выше 37,4-37,5.
26-го у АА были А. И. Ходасевич, М. Шкапская (м. б., еще кто-нибудь?).
27.03.1925
Я пришел к АА в 8 часов. Через 1/4 часа приходят Данько: сначала Наташа, потом Елена. Сидят минут 40, уходят. До 11, кроме меня, никого не было. В 11 приходит Пунин. Температура в 10 1/2 час. — 37,0. Выглядит лучше. Веселая. Когда я пришел, АА разбирала книги (встала незадолго до моего прихода).
Разговоры с Данько: об "юбилее Голлербаха" (который разослал приглас. карточки, которому В. Рождественский посвятил стихотворение, котором и т. д…….; об А. Н. Тихонове; об Ал. Толстом и суде над ним (продал вместе со Щеголевым "Заговор Императрицы" монопольно в Александр. театр, а затем продал — в Московский театр); о Сологубе: АА говорит, что он может быть очаровательным, милым, добрым…
АА разбирала книги в столовой на полу.
Попалась книга Блока с его надписью: "А. А. Гумилевой" (1913)… Потом "Сестра моя жизнь" Пастернака — дарственная надпись АА заняла 2 страницы сверху донизу.
АА усмехнулась: "Вот как люди надписывают!"
Книга Перцова "Ранний Блок". АА раньше говорила, что там, вероятно, есть что-нибудь о Н. С. Увидев книжку, АА перелистала ее и, найдя упоминание, радостно воскликнула: "Я так и знала. Я рада, что угадала!"…
АА разбирала архив свой в комнате, кой-какие бумаги показывала мне… Попался автограф Блока: четверостишие… АА сказала, что сама не знает, откуда оно у нее (оно не от Блока). Может быть, от Артура Лурье — он собирал автографы…
Показывала старинное издание Сафо — подарок Б. В. Анрепа, с его надписью. АА, показав мне надпись, сказала: "Вот из-за чего и берегу эту книжку". А эта книжка в числе оберегаемых и любимых. АА раскрыла ее и сравнивала виньетки с виньетками "Орлеанской девственницы" Вольтера (изд. "Всем. лит." 1925). Грубость последних по сравнению с первыми бросалась в глаза.
Показывала фотографии — А. Лурье, Гриши…? …, Недоброво.