«Это была территория, обнесенная в два ряда колючей проволокой, где стояла кирпичная коробка без окон, без дверей и крыши, ранее предназначавшаяся для военного завода. Внутри этой коробки были размещены 2- и 3-ярусные деревянные нары. Сквозняки гуляли по всем уголкам здания. Нары были сырые, местами покрыты плесенью, образовавшейся после дождей. В лагере свирепствовали тиф, голод и холод» (из воспоминаний бывшего узника Б. Г. Маковейчука).[99]
«Между двух недостроенных и теперь полуразрушенных заводских корпусов высилась кирпичная труба. Я присел около нее, закурил, стал рассматривать территорию лагеря. Он был обнесен высоким забором из колючей проволоки. Вдоль забора и по углам были расставлены деревянные вышки. На них топчутся часовые. Неподалеку от железных ворот казармы немецких солдат. Кроме развалин кирпичных зданий, кое-как приспособленных узниками под жилье, виднелось несколько низких бараков. В дальнем конце лагеря был пустырь, заросший бурьяном»[100]«Оказавшись за колючим забором, я с облегчением вздохнул. Всего полтора суток я пробыл в этом проклятом застенке, а насмотрелся такого, чего не видел за всю жизнь. На моих глазах падали замертво обессиленные люди. За время моего пребывания в лагере умерло от голода, болезней и побоев более двадцати человек. Сердце сжималось от боли, когда я видел оборванных, истощенных до последней возможности заключенных, потерявших человеческий облик. Уставив тупой взор в небо, они лежали под стенами зданий, покорившись своей участи» (из воспоминаний Вяземского подпольщика В. И. Ляпина)[101].
«Мертвых и умирающих больше, чем живых, а живые больше похожи на мертвых, вставших из могил. Я не хочу умирать так. Идут дни. Каждый день сотни убитых и умерших. Мертвых уже гораздо больше, чем живых» (из воспоминаний бывшей узницы С. И. Анваер)[102].
Воспоминания бывших военнопленных дополняют рассказы местных жителей, чудом переживших немецкую оккупацию. В газете «Известия» от 20.04.1943 в статье В. Антонова «Вязьма сегодня», написанной вскоре после освобождения города от немецко-фашистских захватчиков, приводится рассказ жителя Вязьмы Сергея Алексеевича Слободчикова, жилье которого находилось в непосредственной близости к лагерю. «Молча обходим мы с Сергеем Алексеевичем полуразрушенные корпуса. Зимой и летом на голом цементном полу спали пленники. Сквозь выбитые окна врывался дождь и снег, холодный ветер гулял под высокими потолками. Замерзающие люди ночью взбирались на чердак, выламывали стропила и, загородив своими телами огонь, раскладывали костер. Часто ночью просыпался старик от треска пулеметной стрельбы. Немецкая охрана, услышав шум на крыше, открывала огонь. Спускаемся в подвальное помещение. Под ногами хлюпает вода. В этой воде заживо гнили пленные. Попавшие в страшный подвал через неделю, самое большее через две переселялись на кладбище. Оно тут же рядом, на пустыре.
— Каждый день из лагеря выносили множество трупов, — рассказывает Сергей Алексеевич. — А часто вместе с трупами бросали в яму еще живых людей. Голод и холод косили пленников не хуже немецкой пули»[103].
Из воспоминаний Александры Ивановны Сергеевой из д. Алферьево (в конце октября 1942 г. она искала брата-железнодорожника, брошенного немцами в «Дулаг-184»): «На том месте, где был лагерь, до войны хотели строить авиационный завод. Стенки были выложены, и лестницы были в середке, а крыши не было. И пола не было, военнопленные были по колено в грязи. Днем грязь оттаивала, а ночью замерзала. И вот, кто успеет место посуше занять, тому хорошо, а остальные так в грязи и спят. Я там такого насмотрелась! У меня до сих пор эти картины перед глазами! Помню: лежит солдат, пить хочет, а воды там нет. Он руку протягивает через ограждение, а его штыком — раз! Другой солдат в грязи лежит, лицо все в грязи, я его не вижу, и сосет с копыта коня. Вот что было».[104]
Из воспоминаний Елены Константиновны Ширшиной (работала вместе с матерью помощницей повара в «русской больнице» в оккупированной Вязьме): «Мирные жители, в том числе женщины с грудными детьми, сгонялись в лагерь для военнопленных на Кронштадтской улице. Охранники частенько забавлялись тем, что бросали в толпу обезумевших от голода людей банку консервов или буханку хлеба и стреляли в тех, кто пытался подойти к еде. Но особенно измывались гитлеровцы над военнопленными. Хлеба им не давали в течение нескольких месяцев, кормили один раз в сутки болтушкой из протухшей картофельной муки. Вода в лагерь не завозилась, а жителям запрещалось поить пленных. Когда по дороге на работы (их заставляли рыть окопы и блиндажи) кто-то из пленных пытался напиться из лужи, конвоиры его пристреливали. Тяжелые грузы на телегах перевозились пленными, запряженными вместо лошадей. Отстающих и обессилевших расстреливали. Жителям под страхом смерти запрещалось убирать трупы с улиц города. Лагерь для военнопленных был превращен в лагерь смерти, откуда ежедневно вывозилось по 200–250 трупов»[105].
99
100
Из воспоминаний вяземского подпольщика В. И. Ляпина (URL:http://rudocs.exdat.corn/docs/index-171387.html?page=5).
101
Из воспоминаний вяземского подпольщика В. И. Ляпина (URL:http://rudocs.exdat.corn/docs/index-171387.html?page=5).
102
104
Из воспоминаний Александры Ивановны Сергеевой, жительницы д. Алферово. Сайт «Алферове в Смоленской области». E-maiclass="underline" smolvillage@alferovo.ru.
105
Из воспоминаний Елены Константиновны Ширшиной (URL:http://www.vfmgiu.m/?show_news=42).