От преднамеренно вызванного фашистами страшного голода люди сходили с ума, теряли рассудок. Издеваясь над пленниками, изверги-охранники иногда привозили во двор лагеря дохлых лошадей и веселились, глядя, как обезумевшие от голода люди раздирали руками полуразложившееся мясо. Такие случаи немцы фотографировали, чтобы потом показывать в Германии, какими русские люди были варварами и дикарями (из воспоминаний бывших узников А. М. Петербурцева и А. М. Шимкевича)[106].
За попытки раздобыть пищу немцы расстреливали узников. «На наших глазах перед строем были расстреляны двое пленных. Один из них просто подобрал гнилую мороженую картофелину, не пригодную к пище. Был за это расстрелян перед строем. Это был урок для устрашения пленных» (из воспоминаний бывшего узника А. М. Согрина)[107]. «Много было согнано и пленных, и гражданского населения. Не все люди вмещались в камеры, многие находились под открытым небом и в осеннюю слякоть, и в зной. Не лучше было и в камерах. Там набивалось столько людей, что нельзя было повернуться, да совсем задыхались люди от недостатка воздуха. Кучность людей была и на улице, люди сидели, прижавшись друг к другу, чтобы согреться. Людей не кормили. К тому же не давали воды. Некоторые сходили с ума… Стон стоял в лагере такой, что такого не могло быть от мычания тысяч коров. Могил было много, и клали людей сотнями. Они тянутся от мясокомбината до Кронштадтской улицы» (из воспоминаний Кашиной Валентины Александровны)[108].
«В 1942 г. в Вязьме работала комиссия Международного Красного Креста, которая официально засвидетельствовала наличие в „Дулаге № 184“ невыносимых условий для существования людей, высокую смертность узников от непомерно тяжелой работы при недостаточном питании (согласно Акту Комиссии, ежедневно в нем умирало 50–60 человек), врачебной комиссией был составлен соответствующий Акт. Бывшие военнопленные отмечают, что только после вмешательства комиссии Международного Красного Креста военнопленным в лагерях стали выдавать баланду» (из воспоминаний А. М. Петербурцева)[109].
Пленникам было строго запрещено выходить из лагеря и ходить по городу без немецкой охраны под угрозой расстрела на месте, так как немцы опасались появления партизан. В 8 часов утра заключенных выстраивали перед бараками, проводилась перекличка по номерам, написанным краской на спине одежды. Затем часть узников гнали на работу. В воспоминаниях бывших узников приводятся сведения о характере каждодневных работ, на которые направлялись военнопленные по разнарядке немецкого военного коменданта г. Вязьмы (до 500 человек ежедневно). В основном это были изнурительно тяжелые погрузочно-разгрузочные работы, разборка в городе завалов от взорванных объектов, строительство дорог и рытье окопов, которые проводились на улице в любую погоду — в осенние дожди и жестокие морозы. По воспоминаниям военнопленных, «стояли лютые холода зимы 41-42-го года, в лагерь неоднократно привозили замерзших на наружных работах военнопленных. Я остро чувствовал холод, сказывались дистрофические явления. Иногда, даже после пребывания на морозе в течение 15–20 минут, я промерзал так, что мне казалось дальнейшее пребывание на дворе просто немыслимым, шинель плохо помогала мне», «были такие морозы, что не раз привозили трупы замерзших на работе военнопленных» (по воспоминаниям М. В. Яковенко, А. М. Шимкевича). Работали без перерыва на обед, до самого вечера. Ни теплой одежды, ни нормальной обуви у людей не было. При катастрофически скудном «питании» такая работа еще больше сокращала жизнь людей. Однако многие все же старались попасть на эти работы, так как вне лагеря можно было попытаться раздобыть еду, появлялась возможность побега. Кроме того, небольшая группа военнопленных была задействована при штабе хозяйственной части 9-й немецкой армии, дислоцирующейся в городе, при которой существовал так называемый «малый лагерь» военнопленных на 100–150 человек, располагавшийся, как пишут бывшие узники, на территории вяземского «птицекомбината (или хладокомбината)». Военнопленные должны были заниматься подготовкой отправки военных «трофеев» с оккупированных территорий в Германию. «База с трофейным оружием находилась на окраине Вязьмы. Рядом проходила ветка железной дороги на Калугу. Часть снарядов и мин мы закапывали в землю, а часть складывали в специальные штабели. Немцы планировали использовать их для стрельбы из наших же трофейных пушек. Так же поступали и в нашей армии, когда на поле боя после отступления немцев оставались пушки и снаряды, их использовали для стрельбы по немецким позициям».
106
Могилевский поисковый вестник / Сост. Н. С. Борисенко. Могилев: Амелия Принт, 2012. Вып. 7. 276 с.
107
Из воспоминаний Александра Михайловича Согрина о пребывании в «Дулаге-184» //
108
Из воспоминаний Валентины Александровны Кашиной. Записал сотрудник музея С. Борисов // Из фондов Вяземского краеведческого музея.
109
Могилевский поисковый вестник / Сост. Н. С. Борисенко. Могилев: Амелия Принт, 2012. Вып. 7. Из воспоминаний А. М. Петербурцева //