- Генераторы кинетических полей, сеньор субкоманданте, - раздался в памяти Родриго его собственный голос, выше и чище, чем сейчас.
- Раскройте свою мысль, курсант Клементес.
- Инерцию теперь компенсирует поле, в котором любой объект получал ускорение, равное по величине и сонаправленное ускорению, с которым летел корабль. Другое поле, перпендикулярное палубам, создает привычную тяжесть.
- Все верно, сеньор курсант. Садитесь. Однако я задам следующий вопрос: где еще нашла применение эта технология? Да, курсант Борджиа, - кивнул Трухильо другому юноше.
- В кинетических щитах, отводящих в сторону космический мусор и мелкие обломки, а в случае военных кораблей - шрапнель и осколки, - четко, как по учебнику, ответил курсант, задорно подмигнув Родриго, мол, не ты один здесь такой умный. Они с Борджиа соревновались буквально во всем: от учебы до успеха среди прелестных обитательниц женского общежития училища.
***
А пока капитан Клементес предавался воспоминаниям, жизнь на борту шла своим чередом. Олаф размышлял о предстоящем визите на свою родину - Расальхаг. Эта планета была населена потомками выходцев из Скандинавии XXII века, больше похожими на уроженцев мусульманских стран, нежели на светловолосых викингов, от которых, впрочем, те унаследовали имена, культуру, недюжинный рост, широту плеч и души.
Старая, как мир, история: девушка не дождалась Олафа из армии, причем изменила с его братом-близнецом. Поскольку новости и почта летали меж звезд лишь с попутными кораблями, а внутри систем - с задержками вплоть до нескольких часов, Олаф узнал о предательстве любимой только по возвращении из патруля на границах системы. Дело чуть не дошло до рукоприкладства, но расальхагец сдержался, плюнул, да и ушел из рядов, нанявшись на первый попавшийся “Светлячок” - куда угодно, лишь бы подальше от родины. Но любое путешествие рано или поздно приводит домой, и Олаф даже себе не мог сказать, что же он предпримет, вернувшись.
Джонни, на пару с Рико, тренировал Эдгара и Коннора ведению боя в условиях тесных отсеков, узких коридоров и ненадежной гравитации. Первый землянин владел минимальными навыками, необходимыми гражданскому пилоту, и схватывал быстро. А вот Коннор явно отставал. Но Джонни не сдавался. “Лучше я выжму из них все соки, чем буду хоронить их по-космически - в пустоте вакуума”, - думал он про себя, показывая очередной бросок. Рико же улыбалась, снова и снова швыряя землян на жесткую металлическую палубу. Даже протез из металла и пластика на месте правой руки, наследие последнего абордажа в составе космопехоты, не умалял ее проворства. А бой на ножах юная Рико Альберто освоила даже раньше военной службы: в тесных, извилистых улочках трущоб южных предместий Теночтитлана жизнь от смерти порой отделял лишь сверкающий росчерк навахи, птицей выпорхнувшей из-под пыльного пончо. Бой в космосе, в тесноте коридоров и отсеков кораблей и станций, был очень похож на жестокие битвы в траншеях Первой Мировой. Любое оружие длиннее пистолета и ножа становилось врагом своего владельца на каждом повороте или развилке, некуда было спрятаться от разрыва гранаты, и противник редко стоял дальше десятка метров от бойца. Поэтому космических пехотинцев прежде всего учили рукопашному бою с оружием и без, с использованием окружающего пространства и подручных предметов. По вечерам бойцы вспоминали минувшие дни и пили текилу, споря о жизни, вселенной и лучшем жанре музыки, заранее зная, что спор этот пуст и бесконечен, как сам космос.
***
В свободное от тренировок, вахт на мостике и работы в машинном отделении время Эдгар Горак любовно ухаживал за своей оранжереей. Время от времени он радовал товарищей то пучком свежайшей петрушки, то несколькими ярко-алыми розами в вазе на общем столе в кают-компании. Будучи наследником богатой семьи агротехнических магнатов на подряде у правительства, Эдгар отказался наследовать богатство и ответственность за семейный бизнес, о которых он не просил, предпочтя всему этому странствия по задворкам галактики.
Ариадна почти не покидала своей каюты, сосредоточившись на расчете прыжка к Расальхагу, ее буйные черные волосы разметались по худому, смуглому лицу с резкими, тонкими чертами. До сих пор, с того самого момента, как богач, оккультист, наркоман, запойный алкоголик и просто хороший человек по имени Зефрам Кокрейн впервые в истории человечества прыгнул к звездам на модифицированной космояхте, лучшие умы Млечного Пути не прекращали биться над загадкой гиперпрыжков. Сделал он это, как говорят, в порыве экстатического озарения, а злые языки - что наркотического бреда. Континуум Кокрейна-Сарасвата, названный так в честь открывателя и ведущего исследователя, позволял за считанные дни покрывать невообразимые расстояния, но ревниво охранял свои тайны. Почему лишь один из миллиона годился в астрогаторы? Почему те немногие приблизительные уравнения гиперперехода, что удалось сформулировать, решались интуитивно, а не строго? Почему гравитация серьезно затрудняла прыжок вплоть до полной неосуществимости, заставляя корабли сутками лететь за границы систем? Ответов не было, но гиперпрыжки стали реальностью, в корне изменив облик цивилизации. Древний принцип “работает - не трогай” снова проявил себя во всей красе. Поэтому никто не мог сказать, зачем Ариадна изукрасила переборки своей каюты кружащимися мандалами и смутными рисунками, вызывающими ассоциации с Древними из творчества Лавкрафта. Она делала свою работу, и вопросов никто не задавал.
***
В один из дней полета Сирша решила отвлечься от аналитики и поднялась в кают-компанию, где обнаружила Коннора, задумчиво перебиравшего струны арфы.
- Что привело такую красавицу на это судно? - улыбнулся ирландец.
- Навещаю родственников перед Днем Благодарения, как и полагается всем хорошим и красивым девушкам, - хмыкнула Сирша. - А если серьезно, то я здесь по просьбе заказчика. Он остался без весьма дорогой для него вещи, и мне нужно найти ее.
- О, сразу вспоминаю уйму легенд моей родины! Что только ни искали великие герои и боги! Котлы, мечи, чаши. Один раз это была даже расческа в голове вепря по имени Торх-Труйт. Но какой же Грааль должны добыть вы, леди Сирша? - спросил Коннор, чуть насмешливо разглядывая ее из-под пышных ресниц.
Девушка, в свою очередь, задумчиво рассматривала ирландца. “Хм, парень явно повидал всякое, но на военного не похож. Родился в не самом бедном регионе Земли, неглуп, хорошо образован, судя по упоминаниям кельтской мифологии, умеет играть на арфе, как бард какой-нибудь. Что побудило такого человека трястись в ржавой консервной банке “Вульпес”? Надо будет об этом поразмыслить”, - решила девушка, и вернулась к диалогу:
- Я не могу сказать, к сожалению, эта вещь слишком личная для моего заказчика. Одно могу открыть: она скрашивала самые его грустные вечера и развеивала плохие мысли. Всего лишь маленькая слабость, - Сирша проговорила последнее слово неразборчиво, так что получилось что-то среднее между “слабость” и “сладость”. - Звучит так, будто я говорю о бездонной бутылке джина, не так ли?
- В моих краях предпочитают виски. В него собран солнечный свет, без которого человеку тяжко в безбрежной пустоте космоса.
***
Вскоре “Вульпес” пересек невидимую черту, и Клементес, мысленно кивнув самому себе, включил связь по кораблю:
- Говорит капитан. По местам стоять, приготовиться к гиперпрыжку.
Руки бывалого космического волка забегали по консоли. Внешние видеокамеры отключились, а за ними и телескопы, напоследок установив местоположение корабля относительно шести известных звезд с погрешностью в пару десятков километров. Напряжение, выдаваемое термоядерным реактором, хлынуло на приемники импульсных конденсаторов гипердвигателя по толстенным высоковольтным кабелям с полимерной изоляцией. По всему кораблю замерцало освещение. Затем капитан потянул рычаг гипердвигателя, и “Вульпес” исчез из материальной вселенной.