- Ну, ладно.
Знайка пошла дальше, а Оля увела Лильку куда-то к баням - может быть, кормить индюшат.
- Аппендицит бывает, если ты ешь семечки со скорлупой! - постаралась восстановить авторитет глупая Лилька.
- А давай попробуем, съедим их так. Заболеем или нет? - заинтересовалась Оля. Курице теперь не достанется ничего. Знайке было прекрасно известно от бабушки, что аппендицит из-за семечек - полная чепуха. Но говорить об этом сразу не стоило. Вот пусть попробуют и не заболеют - то-то им обидно будет! Нет, все-таки дети живут очень, очень скучно, потому и маются дурью. Им только издеваться интересно, хоть над жуками. Знайке вдруг стало скучно, совсем как взрослой. Ничем до этих детей не достучишься, и нужны им всякие глупости.
Но теперь все было нормальней нормального: состоялся обыкновенный разговор, ее зовут Знайка, а дома есть довольно срочные дела.
***
Но вот только гладить белье Знайка так и не собралась. Она выложила блокнот и карандаш, сменила юбку на зеленые шорты, которые на будущий год уже не налезут, кеды - на синие бабушкины сланцы (ей стало трудно их носить) и повесила на шею ключи от дома и от сарая. Она решила, что дождя не будет - и надо полить огород. Но вместо того, чтобы идти прямо к сараям, она опять ушла влево, за шоссе. Там и был ее "пруд" - кювет, довольно глубокий и широкий. Много лет в нем водились лягушки двух видов и иногда показывались жабы. Все эти годы девочка дралась со всеми, кто желал надуть лягушку через соломинку или оборвать ножки водомерке (за такое даже ее бабушка могла огреть батогом кого угодно). Ловить можно - поймал, посмотрел и отпустил обратно. Или забрал домой и держишь у себя в банке. Только так. В этом году не было нужды драться - повывелись лягушки, и девочка знала, почему.
У нее было приспособление - то ли "корейское", то ли "китайское окно" - а на самом деле просто старый аквариум из юннатского кружка. Если опустить его дном поглубже в воду, все в глубине станет видно, как в телевизоре. Но недавно аквариум стал пропускать воду, а пластилин вместо замазки не годился - отваливается он в воде. Так что девочка уже несколько дней искала или замазку, или эпоксидную смолу, из которой когда-то папа отливал искусственные янтари с проволочными комариками внутри - но осторожно, чтобы мама не заметила и не наругала за беспорядок, грязь и глупости вместо домашней работы.
Пруд со стороны дороги зарос низким ивняком, и по самой его середине кто-то позапрошлым летом сбросил целый штабель бревен, словно лестницу. Сейчас бревна совершенно почернели, но не рассохлись и лежали прочно. Под кустом должна быть литровая банка - словно бы подзорная труба вместо широкого окна в водный мир. Но какой-то гад ее нарочно разбил огромным комом земли, и осколки оставил там же! Значит, ничего увидеть не получится. Знайке было понятно, почему в этом году нет лягушек - хотя весной икры было много, целые студенистые лепешки. Из-за лестницы - штабеля пруд наполовину разделился на два затона. В одном давно жила личинка стрекозы (взрослеть она не собиралась, так и жила в воде) - и челюсть ее подобна маске-выкидухе, а во втором поселилась личинка плавунца - она плавает лучше, а челюсти ее как серпы. Девочке было любопытно, что произойдет, если хищницы встретятся, кто кого сожрет - но они не покидали своих ям. Обе, водяной леопард и водяной волк, опустошили пруд, слопали почти всех головастиков.
Судя по всему, должна быть гроза. Маленькая жаба слонялась в траве - а они выходят только в темноте и непосредственно перед сильным дождем. Вода, всегда зеленоватая, теперь казалась черной и непрозрачной. Не было даже вертячек - эти жучки всегда появляются стайками, крутятся-вертятся, словно капельки ртути, вместе сплывают, уходят на дно и меняют место. Руками их не поймать: глаза вертячки поделены надвое, у нее четыре глаза, она видит все опасности сверху и снизу. Сейчас и вертячек не было, только одинокая водомерка стояла в отражении бревна и не двигалась.
Будущим летом этот пруд могут засыпать, но сегодня он выглядит так, словно жильцы его уже покинули. Очень похож на старый дом Фаины Григорьевны, но она-то там живет! Жаль, что разбита банка - насекомые ушли на дно... У этого пруда еще есть шанс - он зарастает элодеей и стрелолистом, но не ряской. Большой дальний пруд с камышами ряской покрыт, как детской мозаикой, и теперь на нем пасутся гуси и утки. Утки дикие, гуси домашние.
Раз смотреть нечем - то и дальше тянуть время смысла нет. Знайка отступила чуть выше на бревна и осмотрелась еще раз. Сколько она тут сидит? Ни одной машины не проехало, а часы она оставила дома, чтобы не намочить. Рядом с этим прудом время словно исчезает, и здесь можно остаться навсегда, как Аленушка на картине. Девочка бросила в воду травинку. Поверхностная пленка чуть прогнулась и выдержала, кругов почти не было. Но кто-то шевельнулся в тени, и Знайку охватило предвкушение - насекомое большое!
На воде лежала она, та самая личинка стрекозы! И она начала превращение в имаго! Треснула на спине ее черная шкура - в воде она казалась зеленой. Знайка поскорее подхватила стрекозу - та не смогла хорошо ухватиться за бревно и упала в воду. Насекомое не шевелилось, не нападало, не вырывалось - просто лежало. Девочка всегда думала, что стрекозы сразу вылезают из мрачной личиночной шкуры зелеными и синими, яркими - но у этой из разрыва просто выпирал мясной горб - вот и все. Личинка захлебнулась и была мертва. Знайка осторожно приложила ее к бревну, потом к сухой травинке в воде - ничего не произошло, лапы не уцепились за опору, а ведь личинки стрекоз очень сильные. Все, мертва. Девочка выпустила стрекозу, та соскользнула на воду, почти не потревожив поверхностной пленки.
У Знайки не было слов, но были странные чувства - словно бы кто-то ее обманул, ткнул лицом в гадкую тайну вместо прекрасного превращения. Никогда этой засадной хищнице не бывать стрекозой. Девочка встала на четвереньки, вглядываясь в неподвижную черную воду. Может быть, кто-то всплывет и ухватит личинку? Та же личинка плавунца? Но нет. Вода была враждебна, не просматривалась, не отзывалась. И тут голова Знайки закружилась, и кто-то вроде бы крепко ухватил ее за плечи, повис на шее. Девочка чуть не полетела в воду - качнулась, выпрямилась, встала и пошла домой. Хорошо, что не утопила ключи.
***
Бенедикт видел: на безобразном крылечке, крашенном коричневою краскою цвета поноса, расселся старый толстяк в старом халате и толстых белых чулках. Людвиг? Он теперь там живет? Бенедикт свернул, не оглядываясь на собаку, подошел к крылечку - толстяк дремал, голова его была повязана цветастым платком, какие носят цыганки. Он приоткрыл глаза - не Людвиг, какая-то старуха, черноглазая и с крючковатым носом. Не ведьма, конечно - просто старая неизвестная еврейка. Старуха встала и ушла в дом.
Потом Бенедикту открыл глаза. По-прежнему он сидел словно в клетке из деревянных полок, и от него требовалось расставлять их, заполнять документами. Но он, как ленивый и непослушный ребенок, устал и просто не делал ничего. Пока он спал, полки успели покрыть лаком. Бенедикт сидел у стены внизу, его загнали в угол, и смотрел вверх, выгнув шею, на нижнюю поверхность полочки. При жизни такая поза причинила бы ему мучительное головокружение, но теперь он словно бы видел сон наяву. Как если бы он сидел на дне омута и смотрел на поверхность воды, когда она серебрится и теряет цвет. Он всмотрелся еще пристальней и увидел личико ребенка, который с недовольным любопытством глядел в воду, словно бы что-то туда уронил и теперь не мог разглядеть потерянного. Ребенок был симпатичный, но какой-то грустный и слишком лохматый. Маленький нищий?
Тут на поверхность упало какое-то горбатое насекомое, и ребенок потянулся за ним. Нет, это девочка, просто стриженая. И тогда Бенедикт рванулся вверх, разбил головою поверхность воды и крепко схватил девочку за плечи.
***