- Это болотные испарения. Пойдем домой.
Знайка снова поползла, цепляясь за перила, теперь вверх, а мама поддерживала ее под локоть. Дома девочка снова повалилась на кровать, мама прикрыла ее простынкой и села на стул напротив. Солнечный удар или какая-то инфекция?
- Все-таки, что случилось?
Дочка еще раз рассказала про стрекозу и старика. Мама вышла, принесла мокрый компресс и осторожно положила дочери на лоб. Та тут же скривилась, как от боли, и тряпку сбросила:
- Не-ет! Больно.
Мама раздернула занавески и открыла окно. Тиша тут же сел у проема, а Василий прыгнул на подушку (он не любил спать на подушках, проваливался в них), свернулся вокруг хозяйкиной головы и замурлыкал. За окном затявкала какая-то мелкая собачка Мама обернулась и увидела, как страдальчески дочь прижимает ладошки к глазам и как странно, беззащитно она теперь выглядит - словно ангелок в полосатом меховом нимбе.
- Закрыть окошко?
- Угу.
Мама так и сделала, закрыла окно на защелку, задернула темные занавески, включила вентилятор - и как последнее средство диагностики достала градусник. В их доме было принято мерить температуру ровно десять минут, и мама уселась ждать. Дочка оторвала ладошки от лица и снова прикрыла глаза локтем, как ее отец.
- Мама, тошнит!
Мама быстро принесла тазик.
- Не вставай. Пусть рвет сюда.
Температура оказалась совершенно нормальной, и вот тогда мама по-настоящему испугалась. Она на самом деле не знала, что это такое может быть. И было в комнате что-то еще, жуткое. Может быть, растерянность несчастного ребенка? Мама приняла решение и встала; Тиша тут же спрыгнул с подоконника и свернулся там, где только что сидела мама:
- Ты, дочура, лежи, не вставай. А я пойду позову бабушку.
- Ладно. Но, мам, это далеко...
- Я быстро.
Когда мама вышла из комнаты, и ей, и Знайке стало немного легче и свободней.
...
Голове стало тепло, кот задремал и сворачивался все плотней, тихо мурлыкая. Знайке вспоминались гнилые плоды (груши и яблоки) и болотная черная вода. Она не опускала взгляда, чтобы перед глазами не появилась горбатая мертвая стрекоза, и вместо нее видела дряблые розоватые вьюнки и ленивых шмелей. Тот, кто схватил ее за плечи, теперь словно бы сел на шею, но не требовал никуда идти. Стрекоза не должна была появиться, но Знайка чувствовала - она шевелится в голове, напрягает горб, хочет распустить мокрые крылья. Нет, крылья в ее голове сухие, твердые и острые, как бумага, и стекло, и жесть. Когда треснет кожа на лбу, стрекоза вылупится, и этого не предотвратить. Но она может схватить и унести Ваську, а он даже не просыпается! Унесет и сожрет прямо в воздухе, ведь она больше тех, что водились в каменноугольном периоде, огромная, сине-зеленая, какая-то зигзагообразная! А Васька все спит, он уже старый. Знайка не хотела, чтобы у нее начинался бред. Но теперь, когда бред уже был, пустая жуть стала менее ужасной.
Девочка мотнула головой, и ее чуть не вырвало. А Васька так и не проснулся, только свернулся еще плотнее. То жуткое, что было в комнате, приблизилось. И старик на плечах ослабил хватку. Стрекоза в голове затрещала крыльями, потянула, и оказалось, что позвоночник девочки - это стрекозиное брюшко. Стрекоза хотела вывернуть ее наизнанку и лишить опоры. Тогда приблизился Черный Монах, и девочка не осмелилась увидеть его лицо. Он склонился к ней, схватил за виски, сдавил и не дал стрекозе родиться. Повисли жесткие крылья, стрекоза снова слада маленькой, а девочка вроде бы задремала.
...
Мама вернулась очень быстро. Девочка услышала ее, тяжелые шаги бабушки и еще какой-то женский спокойный голос. Все сложилось очень удобно: не успела мама выйти за больничные ворота, как подъехал мотоцикл с коляской и высадил бабушку. С коровой и козой все получилось прекрасно, вот только после восьми километров пешком бабушкины ноги стали петь Лазаря. Подруга вручила бабушке большой пакет кроличьего пуха (бабушка предвкушала, как она сегодня вечерком сядет прясть и покажет внучке, как навивать этот пух на суровую нитку) и приказала племяннику отвезти подругу домой.
Это бабушка перехватила маму, а то бы они разминулись; мама от волнения мотоцикла не заметила, и они почти побежали в приемный покой. Там они поймали фельдшерицу Валю и утащили ее с собой.
Дома бабушка пошла отмывать руки щеткой и хозяйственным мылом, а фельдшерица подошла к окну и расположилась там. Знайка приоткрыла глаза и увидела: это тетя Валя, толстая, добрая. Говорят, у нее легкая рука. Неприятный лязг означал, что тетя Валя пришла со своим страшным железным чемоданчиком "Скорой помощи". Бабушка вошла, согревая руки (белый платок она повязала как пиратский капитан):
- Так, убери-ка котов! И выключи вентилятор.
Мама сняла Ваську с подушки. Он, не просыпаясь, свернулся на полу, а Тиша прыгнул на подоконник сам. Бабушка села на стул, посмотрела внучке зрачки и пульс, пощупала сосуды на висках. Лоб девочки показался ей ледяным. Давление оказалось чуть повышенным - но, возможно, из-за рвоты.
- Температура была?
- Тридцать шесть ровно.
- И сейчас нету.
Бабушка о чем-то пошепталась с фельдшерицей; запахло спиртом, затрещали ампулы. А бабушка невозмутимо продолжала:
- Казак, у тебя голова сильно болит?
- Ага.
- А больше справа или слева?
- Не знаю.
- Видишь что-нибудь вроде огненных колес?
Знайка задумалась так, что даже боль немного отступила:
- Вроде нет. Только стрекоза крыльями трещит.
- Угу. Тебя сколько раз тошнило?
- Два? Нет, три. Сначала пеной, потом желчью.
- А ты что сегодня ела?
- Кашу.
- Гуляла в панамке?
- Забыла.
- Я готова, - сказала тетя Валя.
- Бабушка, у меня инсульт?
Та от неожиданности даже рассмеялась:
- Глупости! У детей инсульта не бывает. Не доросли.
- Бабуль, а что это?
- Мигрень.
- Как у мамы?
- Как у мамы. А теперь перевернись на живот, будут уколы.
Девочка осторожно перевернулась; ее снова затошнило, но для рвоты этого было недостаточно.
- Бабуль, болезненные?
- Угу. Это анальгин с димедролом и магнезия.
- Я же зареву! - ужаснулась Знайка и покрепче вцепилась в подушку.
- От мигрени не ревела, а от леченья заревешь? За дурной головой попке работка! Давай, готовься, - сказала бабушка и погладила внучку по голове. Это было как-то оцепеняюще и не очень приятно.
Тетя Валя Легкая Рука поставила оба укола так, что пациентка зареветь не успела. Да и силы у нее на рев просто не осталось. Девочке помогли перевернуться на бок, укрыли простынкой понадежнее, посадили на подушку Ваську и отвели тетю Валю на кухню пить чай с конфетами. Она не могла надолго оставить приемный покой и буквально через минуту убежала.
Знайку оставили в покое. Задница болела кошмарно, но из-за этого боль в голове казалась далекой и тупой. Васька опять свернулся нимбом и задремал. Девочка обняла его, погладила: "Васисуалий пришел!", и он снова тихонько запел. Потом голову охватили три волны боли, одна за другой - холодная, горячая и колючая. Каждая волна уносила с собой боль изнутри головы, и после колючей волны почти ничего не осталось. Знайка сама задремала в обнимку с котом. Тогда пришел Тиша и устроился у живота. Громко запел. Девочка уснула.
...
Вечером мама и бабушка сидели на диване в гостиной, краем глаза смотрели программу "Время" и говорили о том, что случилось с девочкой. Это пришла их фамильная болезнь, она передается по наследству так же, как светлые волосы, синие глаза и стройное телосложение; от нее разламывается голова, а под конец начинается неукротимая рвота. Прадед благодаря мигрени предсказывал погоду для целого колхоза. Почему-то этим не болеют дураки. Мигрень любит покой, тишину, темноту и тепло. Плохо одно - теперь болезнь будет возвращаться и не отпустит девочку до самой старости - у бабушки она исчерпала себя всего лет семь назад. Так надо ей об этом говорить или не надо? Маме было жалко дочь, а бабушка знала, что ее Казак все равно доберется до "Справочника практического врача" и прочитает там все, что нужно. Решили так: пока девочку пугать не стоит; им, взрослым, и в голову не пришло, что Знайка жила, как и все дети, сегодняшним днем или очень далекими мечтательными планами, она бы особенно не испугалась. Значит, пока не говорить, вдруг это единственный приступ, хотя вряд ли... Когда болезнь вернется, тогда все расскажем и объясним, как с нею быть. И на всякий случай купим побольше цитромона. Девочка будет принимать таблетку в самом начале приступа, и боль не будет так сильно нарастать.