так не будет ли столоначальник КL любезен не тратить столько красных чернил? Их опьяняющие свойства всей Преисподней отлично известны
Вероятно, это и есть тот самый "чай", о котором говорила девушка? Их жаргонное название?
и не все ресурсы возможно возобновить. Если этот прискорбный инцидент повторится, будет решаться вопрос о переводе столоначальника КL именно в буддийские Ады в качестве адского служителя.
Какая удача! Ведро чернил мне!
поскольку там нужно описывать каждое воплощение жертвы - будь то мышь, собака, кишечная палочка и даже какая-нибудь "амеба"!
Как можно скорее...
но, поскольку оный столоначальник не владеет принятыми в буддийских канцеляриях языками (как то: санскрит, тибетский и с некоторых пор английский), то ему предстоит растирать там тушь в течение десятков тысяч воплощений! Чтобы казенные чернила расходовать неповадно было!
Подписи нет, но есть печать - пара радужных крыл, пара шариков на стебельках - это Вельзевул, славный своею мелочностью Повелитель Мух. Требуется написать объяснительную - красными чернилами, которые запрещено тратить! То, в чем нет ни следа логики, Бенедикта раздражало еще при жизни. Но наблюдать ее распад воочию и в уме, по виду очень даже разумный...
Он застонал и отложил верхний лист.
На следующем было написано, что отчеты столоначальника КL превосходны, и от него требуется писать их также на каждый десяток документов. Само собою, красными драгоценными чернилами! В распаде логики тоже есть смысл, простой, понятный и мучительный. Больше ничего во втором листе не значилось.
Третий - это директива. Надлежит наказать Александра Терещенко за изглоданное перо, которое ремонту не подлежит, а также означенного Александра Терещенко и Нину Венгерову - за отвратительный почерк
Как он понял? Наверное, мимо пролетела муха и отразила все это в своих зернистых глазах...
Ну уж нет! Плох тот начальник, который не оставляет некоторые громы и молнии без последствий. Дети и так скучают и злятся... Преисподняя существует не для уничтожения - такова шапка документов Вельзевула - и разрушать ее точным исполнением всех директив не следует.
тяжесть наказания - на усмотрение столоначальника КL. Это на первый раз!
Вот этим и воспользуемся. Пусть сидят и маются бездельем, верно?
Большой отчет завершен.
- Акакий Акакиевич! Снимите, пожалуйста, копию - оставим ее у нас. Пишите черным.
- Хорошо.
Что ж, большой отчет пишется. Докладные, переданные в другие отделы, оставленные без последствий и завизированные столоначальником КL, все до единой внесены в три журнала, их содержание кратко пересказано. Четвертый посвящен входящим документам других отделов, пятый - бумагам на Высочайшие Имена, Миноса, Радаманта и Эака, шестой - общего учета. Бумаги имеют тенденцию размножаться делением и используют для этого человеческие силы. Особенно любят документы ловкость рук пишущего, но ничего не знают о том, что и у писаря, и у его начальника есть разум. А Минос, Радамант, Эак и Вельзевул об этом знают и пользуются ожидаемыми эффектами.
Бумаги на самом деле размножаются! Журнал N 5 хлопнул обложкой, поднявши маленькие смерчи пыли, подпрыгнул - так передвигаются в море двустворчатые ракушки, посвященные Венере, - перевернулся в воздухе и упал на стол страницами вниз. Треснул в двух местах кожаный корешок, и все, кроме Акакия Акакиевича (тот писал) от ужаса остолбенели. Журнал поерзал на столе и распался натрое. Все три части подпрыгнули одновременно и упали последней страницей вниз. И пошел странный процесс - отросли картонные корочки и покрылись кожей. Вот книги "Эак" и "Радамант" пришли в себя и успокоились, а вот "Минос" немного опоздал, ему пришлось отращивать не одну, а две корки. Акакий Акакиевич услышал шорохи, притормозил перо, но вроде бы не удивился.
В Преисподней время - это действительно иллюзия. Я заканчиваю что-то одно, чтобы тут же начать что-нибудь еще. И хорошо, если эта видимость времени создается тем, что работу подкидывают откуда-то извне. Если думать об этом самому, то кажется, что все события, тобою начатые или заказанные, происходят одновременно. В Преисподней есть только последовательность "после того, как...", но нет ни точной продолжительности временных отрезков, ни того таинственного их наполнения, которое так заметно на Земле.
Работу подкинули. Пришла высокая ведьма с ведром зеленой... краски?
- Вот. Вам прислали для отчетов. Велели зеленым писать, их все равно никто не использует.
Тетка грохнула ведро на стол, прямо перед носом, но ни капли чернил не выпрыгнуло.
- Стойте!
Но она уже ушла. Зеленые чернила давно засохли и обратились в камень. Значит, остается только красный пузырек.
Второй курьер - в почти таком же одеянии, как у Акакия, только новом; этот старый плешивец принес нечто интересное:
- Вот докладные новых жертв. Велено переписать имена.
Откланялся (не забыл!) и удалился. Акакий прошептал:
- Это же тайный советник, Ваше превосходительство!
Бенедикт не понял, что хотел от него советник титулярный, и зашевелился на стуле:
- Акакий Акакиевич, Вы представляете, документы какой важности Вам придется писать? Вы сейчас будете вписывать имена в книги К и L.
Акакий самодовольно и уверенно подтянул рукава повыше; попросил:
- Прикажите, Ваше превосходительство, стол сукном застелить. Ровнее писать будет.
- Но сейчас Вы будете писать в книгах.
- Я на потом...
- Александр, сходите, попросите сукна!
Дети играли "в точки" и расходовали чернила, тратили бумагу. Что ж... Алекс нехотя встал и пробасил:
- Они велят письменное прошение.
Бенедикт быстренько черкнул его, отдал и обратился к чиновнику:
- Акакий Акакиевич, Вы сможете записать имена под диктовку? Пока я разбираюсь с содержанием?
Тот засмущался и поежился - виноват, виноват:
- Ваше превосходительство! Я... не смогу. Уж Вы оставьте так, как есть.
Значит, он не смог понять, какая буква какому звуку соответствует? Да и мог ли - документов я ему вслух не читал...
- Да, Александр! - попросите заодно книги учета адских служителей К и L. - Дадут или нет?
- Ладно.
Титулярный советник принял у начальника первый лист, раскрыл том К и посмотрел вопросительно.
- Пишите подряд.
Акакий, бормоча: "Не предвидел я, что стану в Книги Жизни вписывать имена праведных" осторожно записал некоего Кролля, ничем не примечательного.
- Ой! Ваше превосходительство, запись исчезла! Я...
- Не бойтесь, она просто ушла вперед и встала на свое место.
Титулярный советник нежно улыбнулся такому чуду и вписал Курцера, оружейника, подчеркнул по требованию столоначальника красным. Курцер побежал вверх по списку и замер. Потом Акакий осмелел, сам раскрыл том L и торжественно вписал Лернера.
Алекс куда-то запропал. Ниночка что-то царапала на поверхности зеленых чернил, расковыривала их перочинным ножом. Бенедикт читал докладные и вписывал в журналы сразу, чтобы сберечь несуществующее время.
- Ох! Ваше превосходительство, книги кончились!
Проволочка. Если дело не завершено, это переживается весьма мучительно. Бенедикт отвлекся, Акакий досадовал. Тут книга L подпрыгнула, как прежде скакал журнал учета, легла коркою кверху, задрожала и распалась, породив дочерей "La-Lot" и "Lot-Ly". Пока рассеивалась пыль, К превратилась в "Ka-Kim", "Kir-Kop" и "Kor-Kza". Титулярный советник сидел, разинув рот, очарованный, а потом широко, радостно улыбнулся:
- Вот Вам и чудо!
И продолжил свою перепись.