Лицо ее вдруг осветилось идеей, она оглянулась на Данилу.
- Надеюсь, хозяин этого подвала нас простит.
- За что? – удивленно спросил тот.
- За его симпатичный диван, - ответила она и, шагнув к Даниле – все еще совершенно голому! – что-то прошептала ему на ухо.
Тот ухмыльнулся… и вдруг с размаху хлопнул Ингу по мягкому месту.
У Мэтью закружилась голова, в глазах все позеленело… Неконтролируемая мощь Первой Крови вырвалась на свободу, насыщаемая яростью… или ревностью… Он рванулся прочь из своего хлипкого плена и бросился на наглеца, который посмел покуситься на то, что принадлежало ему…
И остановился, как вкопанный, когда вместо Данилы перед ним вдруг выросла Инга, заступившая напарника. Усмирив взбесившееся божество одним лишь прикосновением руки, она развернула его и указала на диван, из которого минуту назад он тщетно пытался вытащить свои пальцы.
Дивана больше не было – он разорвал этот солидный кусок мебели на два скалящихся острыми щепами и клочьями материи огрызка, и раскидал эти огрызки по разным углам комнаты.
- Хорошо хоть стены не проломил, - выдавил из себя Валера.
Подхватив внезапно ослабевшего Мэтью под руку, Инга помогла ему сесть на стул, придвинула к нему столик, взяла круглую коробочку с чем-то аппетитно пахнущим даже из-под крышки и открыла ее.
- Ешь, - приказала она так, будто он ослабел от голода, а не от шока.
Мэтью послушно взял коробочку – внутри была плотно упакована какая-то незнакомая ему еда – что-то вроде жареных каштанов, только поменьше размером и сиреневого цвета. Дрожащими пальцами Мэтью взял один из этих «каштанов». Сунул в рот. Чудесно! – машинально отметили его вкусовые рецепторы. Прожевав и проглотив, он поднял на Ингу глаза.
- И как мне это контролировать?
- Разберемся… А пока, - Инга выразительно посмотрела на Данилу, которому, похоже, в первый раз в жизни нечего было что сказать. - Не будем тебя провоцировать.
И, подняв с пола оброненную напарником одежду, сунула ее тому в руки.
ГЛАВА 3
«Господи, сделай так, чтобы все это кончилось… Сколько же можно… Я больше не могу… Я не выдержу…»
Помолившись неведомым богам еще пару минут, Лидия осторожно вынула палец из одного уха, в страстной надежде, что в конце концов ее мольбы услышали.
- О, Боже… О, Боже… О… о… О, пожалуйста…. О… О-о-о! – в соседней комнате все так же попеременно то стонали, то орали, то скулили, то вообще матерились тонким женским голосом.
Подавив рвотный позыв и тихо выругавшись, Лидия снова сунула пальцы в уши и зажмурилась. Но все равно чувствовала вибрацию от ритмично бьющейся о стену массивной кровати. Этот гребанный «Лорд» пилил белобрысую девицу, прилетевшую сюда на крыльях любви, уже второй час подряд.
Как?! Как такое возможно? Она в принципе не могла понять, как людям не противно выдерживать пять минут секса, а тут...
Ее потрогали по плечу. Шарлотта – так она решила пока называть эту в буквальном смысле ставшую другим человеком даму – стояла перед ней, скрестив руки на груди, со странным выражением на лице.
- Чего? – вновь вытащив пальцы из ушей, буркнула Лидия.
- Ты сидишь на полу, - констатировала факт Шарлотта.
- И?
Ведьма присела рядом на корточки.
- Вжавшись в угол… Закрывая… уши?..
- И?! Тебе-то какое дело?
Шарлотта пожала плечом.
- Лечиться не пробовала?
Лидия отвернулась и скривилась от очередного громкого, протяжного стона из большой спальни.
- Пробовала… Бесполезно... А теперь мне вообще на все наплевать.
Судя по звукам, дело шло к кульминации. К женским стонам добавились низкие и хриплые – явно мужские. Опершись рукой о стену, Лидия прижала другую руку ко рту, но это не помогло, и ее стошнило прямо на пол. Дорогущий пол из темного дерева – злорадно, хоть и неотчетливо, подумала Лидия, содрогаясь в рвотных судорогах.
Ее выворачивало так, будто она выпила литр марганцовки. Выворачивало не только из-за этого невольно подслушанного акта животной страсти – поняла вдруг она – но в ответ на все, что случилось с ней за последние несколько дней – будто в отместку за все это безумие… за то, что вот так, без спросу, взяли и перевернули всю ее жизнь… вырвали из ее прекрасного защитного панциря… из ее маленького, уютного мирка, где ее никто не трогал… За Настю… Которая, хоть и виновата была во всем, что случилось, но не так, как все остальные… С последней порцией рвоты в соседней комнате тоже все закончилось. Наступила благодатная тишина.