Признаюсь, это я уже сейчас могу формулировать мысли во что-то более-менее внятное, тогда же я не думала, рациональная часть меня отказала слишком быстро, в чёрной воде барахтался маленький испуганный зверёк, пытавшийся выжить, не более. О духовном очищении и речи не шло, только бы выбраться, только бы нормально вздохнуть, только бы это поскорее закончилось!
Рыдать я начала сразу же, после первого глотка чёрной, тухлой воды. Время от времени меня выталкивало наверх, и я не просто откашливалась, но и мучительно рвала этой водой. И рыдала взахлёб. Боль, страх, отчаяние и бесконечное отвращение к себе и происходящему в моей жизни — вот что выходило из меня в тот момент вместе с водой и слезами. И оставляло после себя странное ощущение пустоты, почему-то приятной, будто я освобождала место для чего-то нового. Хорошего или плохого — пока неизвестно, главное, что нового.
Я даже сейчас не могу понять, сколько это длилось, просто в какой-то момент меня перестало полоскать и выбросило на поверхность. Измученная, опустошённая я лежала, не шевелясь, на спокойной воде. Голос был доволен.
— Какая же ты глупая девочка, мне даже немного тебя жаль. Он возьмёт от тебя всё и уничтожит. И ты сама это знаешь. Вот только откуда у тебя мысль, что это и есть твоё предназначение?
Я распахнула глаза, впервые увидела над собой небо, не просто чёрный купол, а ночное южное небо, правда, затянутое облаками. С одной стороны, мне сразу же стало спокойнее, но с другой, голос кольнул очень странным вопросом, и я задумалась.
— Я не знаю своего предназначения. Никто не знает.
— Не стоит быть столь категоричной. Ты же веришь в судьбу, веришь, что всё в этой жизни происходит не просто так. Так зачем ты встретилась с Яном? Он сам говорил, что искал тебя, не просто такую, как ты, а тебя. И он знает, зачем ты ему. А ты знаешь? Готова ли ты стать инструментом в его руках?
— У меня есть выбор?
На этот раз я поразила себя сама, без помощи Голоса. Странное ощущение, что всё уже решено, и ничего не изменить, оказалось таким тяжёлым, таким болезненным, разрывающим душу, будто там поселился ком ядовитых дерущихся змей. Я больше не могла лежать спокойно, повернулась, сгруппировалась, чтобы коснуться дна ногами, но вместо этого ухнула вниз настолько быстро, что ударилась копчиком. Воздух выбило из лёгких облачком пузыриков, но я не хотела подниматься. Мне всё это надоело. Хотелось, чтобы всё быстрее закончилось, хотелось вновь оказаться на набережной в Венеции, и будь что будет. Я ничего не могла изменить.
— И это всё? Бороться мы уже не будем? Ты же ещё не готова к… к тому, чего хочешь.
Снова издевательский тон, снова хлёсткие удары волн, непонятно откуда взявшихся в этом озере. Я не сразу поняла, что поранила ногу, когда меня очередной раз протащило потоком воды по дну. Боль пришла позже, когда чуть отступила паника, и я перестала захлёбываться. Теперь во мне клокотала ярость, и боль, пульсирующая в ноге, только подстёгивала её.
— Всё должно быть не так! — почти прорычала я после нескольких успешных вдохов. — Всё должно было закончиться раньше. Тебе больше нечем меня задеть.
Вода отступила слишком быстро, и обнажённому телу сразу стало холодно. Можно было не продолжать, но злость, кипевшая во мне, требовала выхода:
— Я не виновата в смерти Кристины и не желала её. Я сражалась с Яном за каждый день её жизни. И нет, я не простила ему этого, но это не мешает мне его любить. И совершенно неважно, насколько я хороша или нет, потому что это уже не имеет значения. Он — мой. И я без него отсюда не уйду.
— Попробуй забери, — голос удалялся, рассыпаясь осколками злобного смеха. Подозрительно быстро.
Пока мы не выбрались, расслабляться было нельзя. Но и что делать дальше, я не понимала, поэтому пока просто пробиралась вперёд, насколько в этом озере вообще можно было понять направление. Вода так и оставалась мне по пояс, но воздух стал невыносимо холодным, хотелось окунуться и не выбираться, но я понимала, что тогда всё начнётся сначала. Возможно, впервые в жизни вода не была моим союзником, и мне было откровенно страшно находиться в ней.
Пробираясь в темноте, я думала вот о чём: знал ли Ян, насколько тяжёлым станет для меня это испытание? Он убеждал меня, что мне ничего не грозит, но что-то я бы так не сказала. И если мне было настолько тяжело, то как там он? И найду ли я его в этой кромешной тьме? Слишком темно и слишком тихо вокруг, ни одного признака жизни. Голос исчез, и я осталась в полном одиночестве, пустом и холодном. Как сама смерть. Эта мысль оказалась для меня слишком шокирующей, я буквально почувствовала, как страх сковывает меня, замедляет шаги, делает движения нерешительными, слабыми, и пускает по и так замёрзшей коже неприятную дрожь.
Эта чернота пробиралась в душу, отравляя её бесконечным ледяным одиночеством. Ты здесь один, навсегда, и никто не придёт тебе на помощь. Есть только ты сам, и опереться ты можешь только на себя, больше не на кого. Это не было моим ощущением, я поняла это сразу. Это было то, с чем Ян жил многие годы, десятилетия. Мир менялся, люди приходили и уходили, а он оставался в этой бесконечной темноте, ядовитой, холодной, убивающей всё радостное и живое.
На несколько мгновений я остановилась, чтобы оглянуться по сторонам: всё та же чернота, но уже не такая матово-мягкая, а колкая, как морозная бесснежная ночь. Вот только небо всё-таки было живым. Я запрокинула голову, всматриваясь в слабый свет, пробивающийся сквозь тучи, глубоко вздохнула и, оттолкнувшись, кинулась в воду. Не было времени идти вброд — Ян был где-то рядом, где-то на глубине, не на поверхности. И мне следовало поспешить.
Странно, но Голос больше не появлялся, хотя в тот момент я бы даже обрадовалась ему — хоть что-то живое. Именно жизнь я и искала: в кромешном «ничем» Ян мог ощущаться только как что-то живое, в конце концов, у него было человеческое сердце, я это знала. В очередной раз вынырнув, чтобы сделать вдох, я вспомнила ту странную ночь в его кабинете, когда я отдалась порыву и не пожалела об этом. Если эта ночь будет хоть немного похожа на ту, что ж, я готова нырять за ним хоть на самое дно этого чёрного озера. Он того стоит. И его любовь стоит всего, что у меня уже есть, и что ещё только будет.
В таком настроении менялось и всё вокруг. Я не сразу заметила, но из-за тучи выбралась бледная пухлая луна, заливающая поверхность озера белёсым светом. Вода больше не выглядела такой пугающе чёрной, и озеро снова показалось мне привычным и безопасным, как то из моего детства. Под ногами чувствовалось дно — немного илистое, но вполне твёрдое, поэтому я решилась остановиться, чтобы отдохнуть и осмотреться, пока луну снова не закрыли тучи.
Светлое пятно на поверхности было слишком маленьким и далёким, и я увидела его не сразу, но едва заметила… Что ж, я не думала, что могу так быстро пробираться в воде, которая становилась всё холоднее. Но пока боль и холод отошли на второй план, потому что я нашла Яна. Это было очень странно: я стояла по пояс в воде, но Ян был настолько глубоко, что я едва видела его запрокинутое лицо, тело же уходило ко дну и было слишком тяжёлым. Мне пришлось наклониться, чтобы запустить руку ему под шею и придерживать голову, и от его веса меня вогнало в ил на несколько сантиметров.
Что-то было не так. Если мне вода доходила только до пояса, то почему Ян был настолько глубоко? Почему в такой плотной воде я с трудом приподнимала его голову? И чувствовала рукой, что его плечи и спина уходят почти под прямым углом.
— А ты что думала? Что он со своими грехами будет порхать здесь как пушинка? — засмеялся вернувшийся Голос.
— Серьёзно? Вот настолько буквально всё? На большее фантазии не хватило? — прошипела я, уже начиная уставать.
— Не хами, а то я тебя тут же вышвырну отсюда.
Пришлось промолчать. Вода нисколечко не помогала, мне казалось, что я буквально держу Яна на руках. Сколько же он весит? Ну, навскидку, я полагала, что не меньше девяноста. А во мне на тот момент было около пятидесяти пяти. Но не только в весе было дело. Во-первых, стоять, наклонившись, было максимально неудобно. Второй рукой я пыталась поддерживать Яна под спину, так что меня ещё и перекосило, и моя спина не была за это благодарна. Ил с радостным чавканьем засасывал меня всё глубже и уже добрался до ссадины на ноге, отчего она жутко защипала и зачесалась, но застряла я крепко и уходила всё глубже, поэтому и пошевелиться не могла. Вот только вода не поднималась, поэтому верхняя часть тела уже не просто была покрыта мурашками, а тряслась крупной дрожью. Холод, тяжесть, дискомфорт становились ощутимее с каждой секундой.