— Да Катюха два наполеона пекла, а прилегла под утро, так пацаны весь крем съели, ещё и меня угостили. А ты, невеста, готова им все розочки с торта раздать. Что потом резать будете?
— Ой, застыдил ты меня, Сашенька, — она пальцем ткнула Данилова в грудь. — Прав ты, конечно, во всём, кроме одного: я не невеста, я уже жена!
Все снова смеялись. Настроение было чудесное. Серёжа с Гошкой пошли в дом к Асе ставить привезённый торт в холодильник, обещали донести в целости и сохранности, не украв ни одного сладкого украшения. Татьяна присоединилась к женщинам, накрывающим стол, а к Саше подошёл брат:
— Пойдём поговорим, времени немного есть.
Они устроились в Гошкиной комнате. Сумка Серёжи, уже собранная, стояла рядом с кроватью. Саша скользнул по ней взглядом, и тоска снова окутала душу. Он сел на кровать, а Олег расположился в компьютерном кресле.
— Я сейчас тебе разом все новости вывалю, будешь есть, пить и заодно переваривать. — В глазах Олега не было шутливого выражения, и Саша чувствовал, что новости ему совершенно не понравятся. — Начнём по порядку. Твоя мать лежит в неврологии. Прогнозы так себе. Делаем всё, что можем, но это бесполезно. Предлагаю при ухудшении состояния поместить её в пансионат. Я ездил, смотрел. Всё достойно. Кормят нормально, вкусно, я пробовал. Кружки там всякие, танцы. С ней говорил уже, она согласна, считает, что устала от одиночества. Конечное слово за тобой. С признаками деменции оставлять её одну дома опасно, сотрудниц по уходу она терпеть не хочет, они все её не устраивают. А там люди такие же, как она. Есть с кем дружить. Давление измерят вовремя, проследят, чтоб таблетки выпила, в душ сходила. — Он внимательно посмотрел на Данилова. — Саша, это лучший вариант.
— Я подумаю, хорошо? Звучит оно мерзко — при живом сыне в пансионат…
— Ты не можешь бросить работу, детей, Валерию Павловну, тоже очень немолодого человека, Асю, в конце концов, и посвятить себя уходу за матерью. — Олег говорил эмоционально, стараясь убедить. — Будешь приезжать, навещать. Я её тоже не оставлю. Думай. Окончательное решение всё равно за тобой.
Данилов обхватил голову руками, потом вдохнул глубоко, отгоняя дурные мысли.
— Ещё чем порадуешь? — Голос был напряжён.
— Если тебе интересно, Соня написала отказ от ребёнка. Теперь Танюша может её удочерить.
— Хорошая новость. Боюсь даже спрашивать, во сколько тебе это обошлось.
— Вот и не спрашивай. Если проблему можно решить деньгами, это не проблема — это расходы.
— Таня будет хорошей матерью. Нянька есть, а ляльку планируете?
Олег улыбнулся и пожал плечами.
— Давай будем реалистами. Тане сорок. До нашего брака у неё не было ни одной беременности, правда и стабильных отношений тоже не было. Бог даст — родим. А если нет, будем воспитывать дочку. — Олег помолчал, о чём-то раздумывая, и продолжил: — И ещё немного о Боге и правосудии: Кристину обвинили в проведении незаконных абортов на поздних сроках без клинических показаний. Я не стал спускать на тормозах, теперь с ней разбирается прокуратура.
Саша поднялся с кровати, расправил покрывало. Радости от того, что Кристина понесёт заслуженное наказание и ответит за искалеченные жизни, он, как ни странно, не испытывал. Его волновало совсем другое. На глаза опять попалась сумка сына. Вот что по-настоящему печалило, когда они теперь увидятся…
Но грустные думы он всё ж смог отогнать. У брата праздник. Значит, они будут праздновать!
— Пойдём женщинам нашим поможем. Судя по звукам, дочь твоя проснулась, сейчас внимания потребует. Она у нас спит два раза в день, сама такой режим выбрала. — Саша улыбнулся, думая о Дашутке. А затем его мысли перенеслись к Асе. Вспомнилось, как она давеча перед сном целовала девочку в пухлые щёчки и что-то шептала ей, явно нежное, потому что ребёнок ластился к ней всем телом и тёрся головой об Асину шею. Данилов не слышал слов, просто наблюдал, а когда подошёл поближе, то заметил в Асиных глазах слёзы.
— Я буду очень скучать по ней, — произнесла она шёпотом.
Саша же уловил в её словах другое: конечно, скучать Ася по Дашутке будет, но ей наверняка хочется вот так держать на руках своего малыша. Он же вольно или невольно ограничивает её в такой возможности, потому что она никуда не уйдёт из его семьи, не бросит Мишку, называющего её «мамой Асей», не предаст Гошку, который тянется к ней, впитывая почти материнскую ласку. А ещё Саша прекрасно знает, что Ася любит его, практически ни на что не надеясь. Просто любит, и всё.
Он же эгоистично пользуется её чувством и не хочет отпустить, понимая, что пропадёт без неё, потому что именно Ася стала той точкой опоры, которая держит его на плаву, именно благодаря ей он с радостью возвращается домой, где его ждёт тепло и забота. Она — и только она — приняла… Да нет, не просто приняла — искренне любит его детей, а он всё за память о Дине цепляется, на самом же деле просто трусит! Боится, что опять история повторится. Но пора признаться самому себе, что Ася — не Дина, ни чуточки на неё не похожа, и ему, Данилову, чертовски повезло встретить на своём пути такую женщину!