Он вспоминал, слушал её дыхание в трубке и не понимал, почему она молчит.
— Таня, ты здорова? — попытался прервать молчание.
— Да, Олежек, здорова. Я к тебе с просьбой личной.
Олег чувствовал, как она мнётся и не решается сказать то, что хотела.
— Ты же знаешь, что для тебя хоть звезду с неба, — попытался отшутиться он.
— Не надо звезду. Я хочу стать матерью, поможешь?
— Вот в таком ключе женщины мне себя ещё не предлагали… — он искренне рассмеялся.
— Дурак ты, Войнович! Я ж к тебе не как к мужчине, ты мне как врач-репродуктолог нужен. — Олег чувствовал, как она улыбается.
— ЭКО?
— Да. Мне сорок, Олежек. А светиться перед коллегами и что-то делать здесь я не хочу. Не беспокойся, сифилиса и гонореи у меня не было, абортов не делала... Так что акушерский анамнез не отягощён. А приходить в пустую квартиру, где в холодильнике мышь повесилась, мне надоело. Я хочу быть хоть кому-нибудь нужной… Я так устала от одиночества… У меня произошло переосмысление всего, что я делала всю свою жизнь, и вот… Ты поможешь мне, Олег? — в её голосе слышались слёзы.
— Приезжай, Танечка, только не плачь.
Разговор прервался, а Олег долго ещё смотрел в потолок. То ли голод, то ли мысли не давали ему уснуть. Последний раз время на айфоне он глянул в половине первого, а вскочил от пронзительного звонка городского телефона ровно в два.
— Да, слушаю, — произнёс сонно, даже не представляя, кому он вдруг среди ночи понадобился.
— Олежек! Сынок! — Голос тётки казался неестественным, показательно дрожащим каким-то, зато привычные командные интонации в нём напрочь отсутствовали. На заднем фоне слышался надрывный плач ребёнка. — Олежек, эта, — Зоя Фёдоровна замолчала на секунду, — эта, прости Господи, не пришла ночевать. Девчонка орёт, от неё воняет, я поднять её не могу, у меня в спину вступило, а она тяжёлая, уже почти четыре месяца. Я пыталась кормить её из бутылочки, прямо в манеже, так поясница совсем отваливается, а эта засранка всё, что съела, выдала обратно. У меня давление, я скорую вызвала, а они, вместо того чтобы оказать мне помощь, интересуются документами ребёнка, грозятся забрать девчонку! Поговори с ними. — Последняя фраза уже была произнесена в привычном приказном тоне.
Олег поговорил с врачом бригады и обещал быть немедленно. Затем умылся холодной водой, чтобы окончательно проснуться, наскоро оделся, сел за руль, радуясь, что кинул машину около подъезда, и, нарушая все правила дорожного движения, рванул к тётке. По пустым улицам да со скоростью под двести доехал минут за пятнадцать. Дверь в квартиру оказалась не заперта. Пройдя в комнату, Олег обнаружил тётушку лежащей на диване в театральной позе: правой рукой она держалась за голову, левая бессильно свисала вниз, а на лице Зои Фёдоровны лежала печать вселенской скорби. Но при этом она сквозь полуопущенные ресницы внимательно следила за врачом скорой, который мерил ей давление и убеждал, что уже есть тенденция к его снижению. Фельдшер же ходила по комнате и качала на руках Дашку, завёрнутую в одеяло. Девочка всхлипывала.
Олег сразу, не задумываясь, взял на руки ребёнка и увидел очаровательную улыбку, а потом Даша скривилась, жалуясь, и захныкала.
— Сейчас мы тебя покормим, солнышко моё, — ласково произнёс он.
— Вот, так всегда, всё внимание кому угодно, но только не мне! — раздалось с дивана.
Олег обернулся в то время, как Зоя Фёдоровна села и раздражённо сняла с руки манжету тонометра.
— Так дальше продолжаться не может! — возмутилась она. — Олег, сделай что-нибудь, но терпеть в своём доме эту проходимку я не намерена.
— Как я вижу, вам стало лучше, — ровным голосом произнёс Олег. — Ребята, спасибо, что оказали помощь тётушке и ребёнку, очень надеюсь, что увиденное здесь останется между нами. Обещаю со всем разобраться, завтра же получить свидетельство о рождении на мою дочь, а то мы и правда как-то с этим затянули.
Он обменялся любезностями с линейной бригадой, и как только за ними закрылась дверь, Олег отправился на кухню разводить смесь.
— Я не ослышалась, ты сказал «мою дочь»? Что это значит? Даша твоя? Почему тогда Соня утверждает, что для оплодотворения использовали сперму Саши?
Зоя Фёдоровна уселась за стол, сложив руки на животе.