— Надеюсь, ты не пошутила, что отпустишь ко мне Серёжу? Я даже билет могу оплатить, вышлю деньги хоть завтра. — Саша чувствовал, как сердце пустилось в галоп от одной мысли, что встреча с сыном становится реальной.
— Отпущу, — подтвердила Лена, и Саша не услышал, а скорее почувствовал, насколько она устала, и её следующие слова это подтвердили. — Спать мне хочется, я вздремну чуток, ночь на дворе.
— Выздоравливай, Лена, и пусть у тебя всё получится.
Он нажал на кнопку отбоя и задумался о своём прошлом, далёком и недавнем, а ещё о будущем и о встрече с сыном. «Интересно, они с Катей подружатся?» Ему так хотелось, чтобы его дети сроднились между собой. А потом пришла мысль, что надо найти ещё какую-нибудь подработку, дабы деньги на билеты заработать — обещал же.
Дописал протокол операции, прошёл по палатам и, убедившись, что всё в порядке, решил вздремнуть. Так и проспал до утра.
А дальше жизнь закрутилась в привычном ритме.
Около обеда вспомнил о ночном звонке и набрал Лену. Олаф ответил, что она спит, что уже дома и даже поела. Попрощались они, как старые приятели.
А что им делить? Лену? Так у Данилова все чувства к ней давно умерли, если даже и были когда-то. Сына? Так Серёжа — Данилов, и этим всё сказано. Олафу же можно только посочувствовать. Саша на собственной шкуре знает, насколько тяжело найти общий язык с неродным ребёнком. Так мысли плавно перетекли от Олафа и Серёжи к Гошке. Где целыми днями находится пацан? Кто его друзья? Как узнать, как познакомиться с родителями, как понять, чем подростки дышат, какие книги читают, в какие игры предпочитают играть?
Вопросы, одни вопросы, только ответов нет. Скоро учебный год кончится, и тогда Гошка вообще будет предоставлен сам себе. Как же нехорошо и опасно. Но на контакт ребёнок не идёт. Да и когда заниматься всеми этими проблемами? Он же вечно на работе! Дома ночует через две ночи на третью. И опять подумалось, что надо ещё одну подработку искать. Даже если Лена откажется взять деньги за билет, всё равно семья станет на одного человека больше — а это пусть и приятные, но расходы. Данилов пожалел о том, что ничего не умеет, кроме как людей лечить. А в медицине много не заработаешь. Вот если бы он пластической хирургией занимался, тогда да: всякая там косметология, увеличение груди без всяких показаний, просто если захотелось, ботексы и другие никому не нужные навороты — за эту туфту деньги платят немалые.
С мыслями о деньгах и способами их добычи Данилов ехал домой и очень удивился, обнаружив у себя в доме Асю, встречающую его прямо на пороге.
Часть 38
— Александр Дмитриевич, ты только не волнуйся… — произнесла Ася и выставила руки вперёд, не давая Данилову войти в дом. Для него её слова прозвучали тревожным звоночком: Ася редко заходила к ним, только по делу, а тут… Может, что-то с Валерией Павловной или с Мишкой? Узнает, когда окажется дома. Ждать объяснений от Аси он не собирался, просто отвёл её руки в сторону и вошёл.
— Александр Дмитриевич, погоди, поговорить надо, — сопротивлялась она, а его обуревало беспокойство за свою семью и увидеть всё нужно было исключительно своими глазами. Присутствие Аси не удивляло, она часто заходила к Валерии Павловне или оставалась ночами с Мишкой, пока Катя дежурила.
— Тыгыдык! Тыгыдык! Тыгыдык! — скакал навстречу весёлый малой, а за ним еле поспевала бабушка.
«Так, с ними всё в порядке, уже хорошо», — подумал Данилов.
— Мишаня, остановись! — строжилась Валерия Павловна на внука. — Сашенька, все живы, это главное, — переключилась она на Данилова, — а остальное… — Она замялась как-то виновато. — Ася ведь уже рассказала? Он не хочет к врачам, говорит, что ничего не болит даже. Врёт, как пить дать врёт. Ну что мне с ним делать… Поговори, а. Может, он тебя, как мужчину, послушает.
— Все дерутся, ничего страшного не произошло. — Из Гошкиной комнаты появилась Катя. — Папа, я Асю позвала, чтобы исключить сотрясение. Синяки сами пройдут. А вот рёбра… Не знаю, он раздеваться при мне не хочет и Асю не подпустил.
— Понятно, — тяжело вздохнул Данилов, — Гошка подрался.
— Ты не шуми на него, Александр Дмитриевич, — в умоляющем жесте сложила руки Ася. — Тут разобраться надо.
— Тыгыдык! Тыгыдык! Тыгыдык! — Из кухни, перемазанный шоколадом, вернулся Миша. — Папа, я конёнок! Скакаю. Папа, на лучки, скоее! — Миша требовательно протянул руки кверху.
Данилов поднял малыша и поцеловал в лоб.
— Ты ещё немного поскачи, жеребёнок мой, а я пока Гошу полечу. Договорились?
Он передал Мишку дочери, проводил их взглядом до ванной комнаты, где Катя включила воду, чтобы вымыть лицо и руки брату. Сам же разулся и прошёл к Гоше.