Девушка вышла из ванной. Вдоль той же стены, что и окно стоял секретер, комод, и длинный шкаф с множеством полочек и вешалок. На них девушка нашла подходящую сорочку. Её так же привлекло длинное кружевное платье в ирландском стиле. Но его она отложила из-за розового цвета. Лея посчитала, что как-то нелепо будет выглядеть среди, предпочитающих чёрное, демонов. Вообще, вся одежда в шкафу была длинной, напоминающей о моде раннего средневековья. Лея замучилась перебирать наряды в поисках чего-либо подходящего, хорошо ещё, что температура в комнате была приятной, как если бы работал кондиционер. Наконец, выбор пал на красное платье (нравилось ещё и белое, но в нём Лея чувствовала себя невестой, да и раненое бедро не позволяло носить такие светлые цвета). Оно представляло собой длинную тунику, немного приоткрывающую плечи округлым вырезом, со стягивающей шнуровкой по бокам, украшенное чёрной вышивкой по рукавам, низу и горловине. У платья был совсем небольшой шлейф, не мешающий при ходьбе. На удивление, одеяние село на Лею великолепно. Даже низ переда платья был всего в двух сантиметрах от пола. Судя по вырезам на рукавах, под платье полагалось надевать ещё и нижнюю рубашку, но девушка рассудила, что она не обязана это знать, а париться в двойной одежде, когда она выйдет из комнаты не хочется. Так что Лея завершила туалет чёрным шнуром с золотыми кисточками, повязав его чуть ниже линии талии. Портили образ тюрбан из полотенца, скрывающий уже подсохшие волосы, и босые ноги. Исцарапанные после скалолазания ботинки, давно снятые и отмытые, стояли около кровати.
Нет, в шкафу были и головные уборы, и обувь. Но если на первое Лея вообще не обратила внимание, то второе казалось неудобным и нелепым. Основу составляли невысокие ботинки или туфли (Лея не знала, как пулены называются на самом деле), с очень острыми носами различной длины. Были и сандалии на очень высокой деревянной подошве. Если в остроносых было легко споткнуться, то со вторых просто напросто свалиться. Девушка уже подумала, что родные ботинки станут вечными спутниками по жизни, во всяком случае, пока они не развалятся, или пока не представится возможность позаимствовать пару, вполне удобных на вид, сапог у Ал'Берита. Мысленно Лея уже видела, как подкрадывается в комнаты демона, пока тот находится в кабинете, хитро осматриваясь по сторонам, но заметив, что полки с обувью не такие глубокие, как сам шкаф, остановила воображение. О, да! За этими полками были ещё одни. И там было вполне то, что нужно. Уйма небольших туфелек на каблучках, расшитых бисером, в основном без задников. Подошва была кожаной, а каблучки, судя по ощущениям, деревянными. Точно узнать мешала скрывающая каблуки ткань. Ходить в обуви без пятки Лея не любила, так что с удовольствием дополнила платье чёрными туфельками с красной вышивкой. Оставив понравившиеся и подошедшие пары поближе, Лея закрыла шкаф.
С едой дела тоже обстояли очень хорошо. Девушка как раз собиралась ложиться спать после невероятного дня, как в дверь тактично постучали. Лея молниеносно вскочила с дивана и поправила платье.
— Войдите, — пискнула она, пытаясь придать взлохмаченным волосам приличный вид. В комнату вошли две демонессы. Обе принадлежали к одному и тому же виду. Огненно рыжие, остроухие загорелые красавицы с фасеточными огромными глазами. За спинами переливающиеся крылья, как у стрекоз. У каждой по две пары тоненьких рук. Они слегка поклонились.
— Госпожа Пелагея, Я Кассандра, секретарь повелителя. Наместника города Аджитанта виконта Ал'Берита, — представилась одна из них с волосами, собранными в большой пучок на макушке, и Лея поняла, что демонессы не так уж и безобидны. Во рту были жвала и, наверняка, ядовитые. — А это Кассинда, — демонесса с уймой мелких косичек наклонила голову. Видимо, виконт дал конкретные указания, как обращаться с человеком. О чём сейчас Лея жалела, так это о том, что не представилась демону под другим именем. Ну почему нельзя было сказать хотя бы: «Я Лея»? Нет, помня, какую тот выдал речь про имена при самой первой их встрече, девушка из вредности произнесла своё имя полностью, включая и фамилию, и отчество. — Если вам что-либо будет нужно, то обращайтесь к ней, — Кассандра поклонилась и вышла.
— Госпожа Пелагея, для того, чтобы позвать меня, вам необходимо лишь потянуть за этот шнур, — Кассинда указала на перевитую алую ленту, свисающую вдоль стены на маленьком золотистом крючке. А Лея думала, что это такое своеобразное украшение, — У вас есть сейчас пожелания?
А пожелание было пока только одно. Поесть. Кассинда педантично уточнила, какую именно пищу предпочитает, госпожа. Госпожа ответила, что земную. Потом решила уточнить, а то мало ли зажаренного человека подадут, что имеет ввиду овощи, фрукты, хлеб. И осторожно добавила, что можно пропечённое или прожаренное мясо говядины или же, так же приготовленную, рыбу. Всё-таки врождённая стеснительность очень удачно сочеталась в ней с периодически возникающей наглостью, привитой жизненным опытом. Через некоторое время огромный поднос с едой, благоухая, стоял на кофейном столике. Лея заворожено вдыхала его ароматы. Блюд было много. Тринадцать. Но порции небольшие, как будто на пробу. Были и салаты, и мясо, и рыба, и грибы и даже наивкуснейшая жареная картошка. Наелась Лея, оставив пустыми три миски. Всё-таки желудок отвык от таких яств. А объелась, съев содержимое ещё половины мисок. Округлившийся живот побаливал от переедания. Обещая, что больше так не будет, Лея забралась в кровать. На утро поднос на столе был тот же. Но миски полны новыми блюдами. Если верить словам Дагенны, то питание Леи обходилось виконту в копеечку… И этот факт был крайне приятен.
За те пять дней, что она провела в этой комнате, бедро перестало кровоточить. Рана, покрытая корочкой, заживала, обещая оставить шрам на память о себе. Но Лею это не огорчало. Главное, что не было никаких припухлостей, гноя и прочей гадости. Очень волновало и беспокоило, что стало с Дайной и её кланом. Но спросить было не у кого. Да и заняться толком нечем.
Пару раз её навещал Ал'Берит. Виконт перестал к ней относиться с брезгливостью и презрением, но не более того. Он так же был холоден. Более того, к образу добавилась язвительность и подначки. Говорили они мало. Виконт в основном расспрашивал о жизни Леи. Девушка же его стеснялась и была немногословна, у неё создавалось впечатление, что она разговаривает с психологом, расчленяющим её сознание на мельчайшие фрагменты. Скорее всего, именно так и было, потому что основные события жизни Леи демон знал прекрасно. Выяснила это девушка, солгав. В глазах демона загорелся лиловый огонь. Ужасу несчастной жертвы обстоятельств не было предела. Ей казалось, что вот-вот в руке у того возникнет огненный кнут и… Но всё обошлось. Виконт лишь предупредил, что в следующий раз, сказанная ложь будет наказана, как и должно быть. А затем, уже с улыбкой добавил, словно поучая неразумное дитя, что недоговаривать, приукрашивать, изворачиваться можно. Но лгать ему нельзя. Лея запомнила. И раз можно было изворачиваться, то учла, что лгать нельзя именно ЕМУ.