Глава 7
Вот уже более двух недель длились её встречи с Ал'Беритом. И это не приносило никакого толка. Дайна была раздражена, и Дарра, заметив это, присела около неё и погладила по плечу.
— Ты уверена в том, что делаешь? — поинтересовалась она у Дайны.
— Более чем. Если уж виконт на что-то решился, то это действительно должно принести результат.
— Тогхара может и вести гнев, но он достаточно опытен, чтобы не совершить ошибку… Быть может, его твоя голая задница только забавляет? — рассмеялась Дарра, но Дайна укоризненно посмотрела на сестру.
— Нет. Я вижу это в его глазах. Он должен сорваться, и снова пойти к Хдархету.
— И это возвращает нас к моему первому вопросу. Ты уверена в том, что делаешь? — Дарра смотрела прямо в глаза Дайне, теребящей в руках небольшой вскрытый свиток. Он уже был достаточно смят, как будто Дагна не могла решиться: сохранить или избавиться от него.
— Хдархет не долго будет забавляться мелкими гадостями, и тогда мы, а, соответственно, и человек не справимся. Это бросит тень на наместника. Если же Тогхар сообщит заместителю, то это может спровоцировать его на активные действия определённого характера. Точно задумки повелителя мне не известны, но то, что я вижу, будет двойным выигрышем для нас. Кхал Рохжа уже не будет под покровительством повелителя. А попытка убийства по приказу Хдархета будет расценена как слабость заместителя.
— Если господин Хдархет, конечно, рискнёт, — уточнила Дарра.
— Это хороший шанс нанести решительный удар по наместнику для него.
— Но если человек не выживет, — заметила Дарра и многозначительно промолчала прежде, чем добавить. — Это будет конец для нашего клана. Сомневаюсь, что повелитель так легко утонет вместе с нами.
— Не мы одни сейчас наблюдаем за Леей. Но, даже если Хдархет не будет ничего предпринимать, это даст повелителю возможность проверить своё доверенноё лицо, — последние слова Дайна прошипела.
— А он пока ведёт себя паинькой, — покачала головой Дарра.
— Только пока, — подмигнула Дайна, показывая, что явно что-то замышляет. Её сестра с интересом посмотрела на Кхалисси, но, поняв, что ответа не будет, только вздохнула и наполнила кубок водой.
— В опасные игры мы нынче играем, сестрёнка. Не хотелось бы, чтобы пески времени растёрли нас в пыль.
— А мне иногда кажется, что мы только возрождаемся из пыли, — тихо и печально ответила Дайна.
В последнее время Лее снились исключительно кошмары. Она не высыпалась, а потому по утрам на лице под глазами обнаруживались противные синие мешки. Вряд ли это были злобные происки Хдархета, но выматывали сны до невозможности. Лея часто просыпалась посреди ночи в противном липком поту ужаса, а сердце встревоженно билось, словно дикая птица в клетке. Однако то, что ей приснилось сегодня, хоть и выбивалось из общей тенденции снов, было не менее удручающим.
— Дайна, ты даже себе представить не можешь, что мне сегодня снилось, — простонала Лея в ответ на пробуждение.
— И что же? — поинтересовалась демонесса.
— Для этого, конечно, надо знать мою школьную учительницу по математике. Математику и алгебру я обожала, мне нравилось решать примеры. А вот с геометрией было значительно хуже, нет у меня пространственного мышления… Так вот, если в общих чертах, то у этой учительницы даже с тройками в математические ВУЗы поступали. Гениальный педагог, которого боялась вся школа. К ней никогда и никто не опаздывал на занятия, а вызов отвечать сопровождался дрожью в коленях. О! Я до самой смерти не забуду ни её имени, ни доски. Такая зелёная в алюминиевой рамке, — начала вспоминать Лея. — Я даже помню, какие и в каком порядке располагались пластиковые треугольники, метровая линейка и огромный деревянный транспортир. Помню табличку над доской, на которой написано «Математику уже затем учить надо, что она ум в порядок приводит» и подпись «М.В. Ломоносов», помню, какие и где стояли шкафы и цветы на подоконниках, помню настенные часы на стене напротив доски. На эти часы смотреть было нельзя.
— То есть тебе приснился твой школьный кабинет и всё? — скучающе спросила Дайна.
— Нет. Мне снилось, будто я сижу, как и обычно, за первой партой, а учительница медленно водит карандашом по списку, выбирая того, кто пойдёт отвечать. Уже это вызывало ужас, но когда она вызвала меня, сердце словно остановилось. Я в панике подошла к доске решать пример. Надо было делить восклицательный знак на ноль. А так как первое вообще неделимо, а на второе нельзя, то у меня был самый настоящий ступор. И вот я растерянно и тихо говорю: «Я не помню, как такое решать», а учительница пристально смотрит на меня холодными глазами и мрачным ледяным голосом замечает: «Вот резинку на волосы нацепить ты, Пелагея, не забыла, а элементарный пример как решать не помнишь»… Ужас. Вспомнить страшно. И это спустя столько лет после выпуска школы!
— И это та самая причина, почему сегодня ты уж как-то совсем неважно выглядишь? — удивлённо спросила Дайна.
Вот уж как несколько дней она, как и в самом начале службы, находилась подле своей госпожи. Лея ни о чём не спрашивала Дагну, внутренне изнывая от любопытства. Подобные вопросы казались ей верхом невежливости. Хотела бы что рассказать демонесса — рассказала. А итог и так понятен. И ясен был с самого начала. Наигрался демон и отпустил восвояси.
— А обычно просто неважно? — то ли шутя, то ли огрызаясь вопросом на вопрос ответила Лея, вставая с кровати.
— Именно так, — ответила вредная Дагна и повернулась к зеркалу, чтобы покрасоваться перед ним. Выглядела демонесса, как и всегда превосходно.
До работы в Аду девушка считала, что у неё противная работа. Вспоминалась рабочая байка, что «в Голландии то три выходных дня в неделю», и как коллеги с придыханием говорили: «Вот что значит цивилизованная страна». Да они в Аду не были! Даже когда не приходилось задерживаться на работе, времени хватало только доехать до дома, отрешённо поужинать и рухнуть на кровать. Нет, примерно с таким же графиком она жила и на Земле, но исключительно из-за того, что далеко жила. И были выходные! Лея подумала, что раз прошло более трёх месяцев со дня назначения на должность, значит, дома наступило самое настоящее лето. Теперь бытие в офисе во время летнего пекла солнечного дня не казалось ей таким ужасным событием. К жаре можно и привыкнуть. А во время обеда всегда ведь можно было выйти на улицу и посидеть на лавочке, подставляя лицо и другие открытые части тела ласковому свету. Захотелось разреветься от обиды и зависти! Глаза защипало.
— У меня депрессия, — плаксиво заключила Лея и села на кровать, понимая, что ей хочется ныть и сожалеть обо всех своих несбывшихся мечтах.
— Это только пока. Ещё немного и у тебя истерика начнётся, — утешила демонесса.
Психоаналитик из Дайны был тот ещё. Но где-то внутри у Леи сразу закипело возмущение, притупляя порывы к самокопанию. Ведь ей хотелось только, чтобы её хотя бы пожалели! Но разве дождёшься этого здесь?… Сразу захотелось стать маленькой девочкой. Снова вернуться в детство. Прижаться к маме, как обычно, когда её обижали в школе, чтобы та погладила по голове и сказала, что всё будет хорошо, что самое главное то, что она её любит, и всегда будет любить. Эти тёплые воспоминания согрели сердце. Лея поняла, что очень скучает. Да, она нечасто видела родителей, приезжая лишь на праздники. Но всегда был телефон. И почему она злилась, когда мама начинала звонить каждый день? Почему так раздражали вопросы, что у неё на обед, кушает ли она хорошо? Почему хотела бросать трубку, когда мама интересовалась личной жизнью?… Мама. Она всегда была рядом. А теперь исчезла из жизни, как если бы умерла. Хотя, это не вполне верно. Она там. На Земле. Как и вся семья. Это Лея умерла для них… А, может, она и правда умерла? И таково её личное послесмертие? Её собственный Ад? Ведь говорят же, что каждому по вере его. Во что она верила? Во что хотела верить? Вспомнился припев из старой песни.