— Сергей Борогульский?
Мужчина посмотрел на меня испуганными глазами.
— Какого… твою мать… Это что, теперь у вас роботы на вооружении?
— Подтвердите свою личность.
— С какой стати? Я просто шёл, никого не трогал.
— Он может взять ваши отпечатки пальцев. — Я похлопал сорок восьмого по стальному корпусу. Борогуль побледнел.
— Саша, это была команда? — Дверка на корпусе открылась, и из неё выстрелила раскладная клешня. Шоумен явно не был готов к таким фокусам.
— Он мне что, пальцы отчикает?
Я едва удержался, чтоб не сказать, что может. Вместо этого я твердо повторил:
— Подтвердите свою личность.
— Хорошо. Я — Сергей Борогульский.
— Род занятий.
— Шоумен. В прошлом. Зачем это?
— Вы обвиняетесь в причинении тяжкого вреда здоровью, а также в нарушении требований пожарной безопасности, порче имущества и в скрытии с места преступления.
— Вы не… Я…
— Оставайтесь на месте.
Зря я Лёху отпустил. Ну ничего. Сорок восьмой справляется. Нужно вызвать наряд. Скажу, что приехал за роботом и случайно обнаружил лицо, подозрительно похожее на сгоревшего поджигателя. Мало ли откуда я могу знать о том деле? Работа такая. А память у меня фотографическая. Про то, что Борогуля опознал сорок восьмой, естественно, распространяться не стоит. Я открыл планшет и уже было собрался связаться с дежурным оперативником, как внутри меня что-то вспыхнуло. Жар разлился по мышцам, сделав тело тяжелым. Кажется, переулок начало заволакивать дымом. Нет, только не это! Я же не сплю? Ничего не соображая, я пошёл прямо к Борогулю.
— Ты! Это ты!
Кира в моей голове! И не только в голове! Черт! Я схватил шоумена за грудки и ударил об стенку так, что посыпалась штукатурка.
— Как ты мог так поступить со мной! Я тебя ждала!
Откуда в ней столько сил? Я ж на голову ниже и меньше Борогульского. Господи боже, я ж его сейчас задушу! Я отчётливо осознавал, что мои пальцы смыкаются на горле шоумена, но не мог сопротивляться. Кира затягивала меня в свой мир. Я понял, что теряю сознание.
— Эй, привет. Почему ты плачешь?
— Отстань.
— Да брось. Скажи мне. У тебя же выпускной. Школа позади. Радоваться надо.
Он ничего не понимает. Вот именно, школа позади. Впереди неизвестно что. Родители задолбали. А тут ещё…
— Что у тебя с волосами?
Какой прилипчивый. Что с волосами. А сам не видишь?
— Ничего. Причёска испортилась.
— Вот, возьми.
Что это? Заколка? Тоже мне, джентльмен.
— Давай-ка я сам.
Какие теплые руки. И улыбка приятная. И чего я такая злыдня?
— Эм… шоу было… великолепным.
— Тебе понравилось?
— Да.
— Хочешь увидеть ещё одно?
— Не знаю. Поздно уже.
— Разве? Вы же всё равно всю ночь гулять будете. Пойдёшь со мной?
Я хочу. Я точно хочу пойти с ним.
Я очнулся. Что это? Мысли Киры? Я в ужасе разжал руки. Кажется, меня отпустило.
— Ты больной? — Сергей толкнул меня, я не удержался на ногах и упал.
— Совсем уже долбанулись! — Он смачно выругался, перепрыгнул через меня и попытался рвануть мимо сорок восьмого. Я успел схватить его за ногу. Он потерял равновесие и рухнул на землю.
— Стой, мать твою. Ты арестован!
— Тобой? Да ты больной псих!
Он ударил ногой, метя мне в лицо, я успел увернуться. Мы, конечно, проходили задержание преступника, и даже отрабатывали на практике. И всё же, жизнь меня к такому не готовила.
Борогуль попытался подняться, но я рванул его за куртку. Мы покатились по грязи. Пытаясь меня спихнуть, он несколько раз ударил меня по уху. Игнорируя резкую боль, я перехватил его руку. Зря. Это не помешало ему перевернуться, подмять меня под себя и схватить за горло. Вот мы и поменялись местами. Мир вокруг пошатнулся и поплыл. Я посмотрел на неподвижно стоящего сорок восьмого, ждущего команды. И вдруг в моей голове прозвучал женский голос: “Да, я с тобой пойду”. Опять. Я провалился в воспоминания Киры.
— Нет, нет! Я не хочу, нет! О боже!!!
Я открыл глаза. Сорок восьмой держал Борогульского мертвой хваткой. Вжав его клешнями в свой железный корпус.
— Оказание сопротивления при задержании. Попытка бегства. Подозреваемый обезврежен.
Помассировав горло, я поднялся на ноги. На Сергее лица не было. Ещё бы. Я подошёл к своему железному коллеге.
— Сорок восьмой, я, конечно, с тобой порядком натрахался. Но теперь, я кажется знаю, что такое любовь. — Похлопав друга по корпусу, я повернулся к Борогульскому.
— У нас как то не задалось. Давайте попробуем ещё раз. Если расскажете всё чистосердечно, я не буду фиксировать сопротивление аресту и попытку бегства.
— Так это же ты на меня набросился!
Что правда то правда. Но нельзя давать слабину.
— Вы не сможете этого доказать. А я смогу. Мой робот зафиксировал только сопротивление аресту.
— Козлы вы. Всегда это знал.
— Сергей… — я напряг память, вспоминая, как его по батюшке — Сергей Анатольевич. Я знаю, что произошло. И кто сгорел в том баке. И почему он там оказался. Только вот непонятно, зачем вы подкинули свой перстень и часы и скрылись.
Он часто заморгал.
— Откуда ты…
— Не важно. Расскажите всю правду. Чистосердечно. Вас не привлекут за убийство. Я докажу вашу невиновность. Но вы должны всё рассказать.
— Здесь?
Я огляделся. Пустынный переулок. Свидетелей нет. Если допрос будут проводить опера, у меня не будет возможности всё прояснить. А Кира всё ещё где-то внутри меня.
— Здесь. И если попробуете сбежать, сорок восьмой вас особенно не пощадит.
— Понял.
Я кивнул, подобрал с земли планшет и начал процедуру.
— Сорок восьмой, отпусти подозреваемого и включи режим записи.
— Принято.
Как только началась запись, я назвался, указал принадлежность к участку и вкратце описал “случайное” столкновение с лицом, считавшимся покойным. Далее я предоставил слово Борогулю. Он прокашлялся, назвал своё имя, фамилию и признался, что подстроил свою смерть.
Из рассказа Борогульского следовало, что в тот день он поссорился со своей девушкой, Крупольской Анастасией, и был крайне расстроен. Проведя очередное шоу на школьном выпускном, он уехал готовиться к более масштабному, как он выразился, “настоящему представлению” на городской площади. Всё шло хорошо, но, внезапно, один из боксов с горючими материалами вспыхнул сильнее, чем должен был. Огонь быстро распространился по декорациям и сцене. А потом перекинулся на площадь. Началась паника. Сергей, как мог, боролся с огнём, но уже начал понимать, что его обвинят в, как минимум, причинению тяжкого вреда здоровью. Тогда он ещё не знал, были ли человеческие жертвы? Но он видел людей, лежащих на площади без движения, в обгоревших одеждах. Он решил посмотреть, что произошло с злополучным боксом.
Пробравшись сквозь обломки под сцену, Борогуль раскопал бокс и обнаружил там… сильно обгоревший труп. Испугавшись, что его обвинят ещё и в этом странном случае, он снял с себя перстень и часы, засыпал их горящими углями, раздул огонь и скрылся. Всё это время он переживал, что за ним придут. Но в новостях показали, что он сгорел. Труп опознали по часам. Всё оказалось легче, чем он думал. Тем более, что денег на выплату штрафа за причиненный ущерб ему бы в жизни было не найти. Так что, всё это время он жил в страхе и в неведении, не зная, что произошло на самом деле. Я вздохнул и дал команду сорок восьмому остановить запись.