Обдумать это мне не позволил Рэн: он с тайными намерениями пододвинулся ко мне, и я отшатнулась, испытав прилив дикого страха.
− Что ты делаешь? – даже голос дрогнул.
Рэн вновь подарил мне взгляд «я ни капли тебе не верю».
− Хочу поцеловать.
− Ну конечно, − хмыкнула я, надеясь, что Рэн отстанет. Он не отстал: я и моргнуть не успела, когда его руки внезапно оказались на моей талии. Внезапно мы оказались слишком близко друг другу и, что хуже всего – Рэн не позволил мне отстраниться. Он не позволил мне и глазом моргнуть: я должна была ответить на этот взгляд, иначе он решит, что я позволяю ему целовать меня.
− Что ты делаешь? – я спросила теперь каменным тоном. Решила, что не стану пасовать перед ним – он только этого и ждет. Я же едва могла запретить себе думать о его груди, которая прижмется к моей, моим рукам, которые окажутся на его прохладной шее и напряженной спине.
− Лучше пойди и съешь что-нибудь, − буркнула я, сидя не шелохнувшись. – И выпей снотворного и усни, чтобы я не видела тебя как минимум до утра.
Я попыталась оттолкнуть ангела Судьбы, но он схватил меня за руку.
− Отпусти, Рэн, серьезно. Отпусти или сломаю запястье.
Я хочу этот поцелуй – несомненно, но я не позволю Рэну прикоснуться ко мне. Не сейчас. И… никогда больше.
− Ты же не сможешь этого сделать, Аура.
Он имеет в виду, что я не могу сломать ему руку или что не смогу вечно притворяться нормальной?.. Не важно. Я отцепила его пальцы от своей руки и отстранилась, пробурчав:
− Найди себе другую подругу для поцелуев.
− В твоей голове все смешалось, – сказал Рэн, выпрямляясь во весь рост.
− И что, по-твоему, это должно означать?
Он не ответил, оставив меня наедине с моим вопросом.
«В моей голове все смешалось», − говорит он.
Но он не знает, о чем говорит.
В моей голове ничего не смешалось. И я не позволю чему бы то ни было затуманить мой рассудок. Кто я? Монстр или человек? Даже если никогда не узнаю ответ, для себя я уже все решила.
***
− Рэн! – завопила я, растеряно таращась на сковороду: оладьи вновь подгорели. Сколько раз не пытаюсь приготовить что-то приличное и порадовать Рэна, ничего не получается, будто кто-то заставил забыть навыки. Парень пришел на шум.
− В чем дело?
− Оладьи. – Я указала на сковороду. − Они снова подгорели.
− О чем ты думаешь? – раздраженно спросил он, подходя ко мне и отбирая лопатку. Его вопрос не требовал ответа, но я все равно ответила:
− Я думаю о тебе, разве не очевидно?
− Как лучше убить меня подгорелыми оладьями? – предположил ангел Судьбы, наливая масло на сковороду. Я заметила, как его согнутая в колене нога упирается в шкафчик и как привлекательно он выглядит в этой футболке, свободно сидящей на его крепком торсе, и сглотнула. Будто какое-то проголодавшееся животное, какая мерзость!
Я отмела все мысли и наблюдения кроме одного: Рэн выглядит расслабленно.
− Если бы я хотела тебя убить, выбрала бы менее нежный способ, − донесла я до его сведения, отрывая взгляд от изящных рук и глядя на лицо. Рэн не расстроился; поглощенный оладьями, он хмыкнул:
− Это удручает. И все же, мне кажется ты хотела большего, когда звала меня.
На моем лице не дрогнул ни один мускул, хотя я насторожилась и приказала думать о чем-то обычном, повседневном. Я легкомысленно протянула:
− Мда… − и облокотилась спиной о тумбу. Разыгрывая скромность и сомнение, я пробормотала: − У меня кое-что есть… выполнишь просьбу?
− Говори скорее, − приказал Рэн; он быстро расправился с остатками теста, из которого получились просто отменные оладьи, и с вежливым любопытством посмотрел на меня. Сплошное притворство. Я-то знаю, что он ждет подвоха, каждую секунду присматривается ко мне, проверяет.
Я прочистила горло и выпалила: