Больше всех болтает Кристина. Она говорит не умолкая, и я думаю: лучше бы она сказала мне о том, что мы с ней собираемся провести сегодняшний день вовсе не наедине. К моей подруге прилагается Лиам Коллинз.
Он вытащил одну из вешалок и протянул в мою сторону:
− Это подошло бы тебе.
Я подняла на него взгляд, и тут же отвернулась, делая вид что заинтересовалась футболками со скидкой.
− Нет, я так не думаю.
Лиам вернул вешалку на место и подошел ко мне:
− Аура, я, правда, не знаю, что между нами происходит. Не знаю, как именно обидел тебя, но хочу, чтобы ты знала: я не хотел. Если ты все еще сердишься, считая, что я присвоил себе твою вещь – это неправда. Я не знаю, как она оказалась в моей книге. В моей сумке. Ты должна поверить мне.
− Я тебе верю.
Я такая лгунья. Это ужасно. Каждый раз, когда я говорю неправду, меня охватывает чувство вины.
Кристина вышла из примерочной, начиная говорить:
− Это действительно хорошее платье, но на мне оно смотрится ужасно. Это впервые, и я шокирована. – Она направилась ко мне, размахивая темно-синей вещью. Я сомневаюсь, что платье смотрелось на ней ужасно. Почему она не вышла и не показала нам? – Мне было даже стыдно выйти и показать его вам. Думаю, на тебе, Аура, это платье будет смотреться замечательно.
Я, наверное, сплю, если Кристина думает, что сможет заставить меня зайти в кабинку и раздеться. Но она, конечно, заставила.
Я вошла внутрь, и, проверив хорошо ли заперта дверца, стала расстегивать пуговицы на рубашке. Неприятный осадок, который копился во мне с той секунды, как я села в машину Лиама, готов был прорваться наружу слезами.
Почему Кристина обманула меня?
Я не хочу больше общаться с Лиамом, неужели непонятно?
Судорожно вздохнув, я отложила рубашку и стянула джинсы.
Так. Я не должна особо расстраиваться. Лиам мне ничего еще не сделал. Он выжидает. Все время, что мы были вместе, он лишь критиковал образы Кристины: «Кристи, что это?», «слишком длинно», «слишком коротко», «открыта грудь, и я был бы рад, но у тебя ее нет», «открыта спина – закрой!».
Я думала, они подерутся. Может, поэтому Кристина решила заслать меня примерять ее вещи – чтобы немного отдохнуть от гиперозабоченности своего лучшего друга?
Я затаила дыхание, услышав знакомые голоса из соседней кабинки. Этого просто не может быть. Почему Злобные Сестрички пришли именно в этот магазин?
− Да, он так и сказал. Ненавижу ее, – прошептала Маритт злым голосом.
Почему у меня ощущение, что они говорят обо мне?
− Мы должны сделать с этим что-то.
− Что? – спросила Маритт. Я все еще не спешила надевать платье, потому что мне было любопытно, о чем говорят девушки. – Мы ничего не можем сделать, Мишель. Адам ясно дал понять, что мы не должны больше мешать его отношениям с нищенкой.
Я замерла и удивленно посмотрела на себя в зеркало. Вид немного безумный: черные волосы встрепаны, челка вспушена, лицо бледное, глаза широко распахнуты.
Адам что, действительно пытается меня защитить?
− Я не понимаю, зачем он так сказал, – протянула Мишель. − Повернись, я это поправлю…неужели она ему действительно нравится? Подожди, так он пригласил тебя к себе?
Мои брови поползли вверх, и лицо в зеркале стало комичным.
− Да. Попросил приехать к нему после занятий. Я решила, у нас снова все хорошо, и он действительно был милым. Но он больше не такой. Он был вежливым и обходительным, когда сказал, что она ему нравится.
− ОН ЧТО?! – хором воскликнули я и Мишель. То есть Мишель громко спросила вслух, я же про себя, и автоматически обернулась посмотреть на лицо Маритт, совершенно забыв, что мы в разных примерочных кабинках.
− Да, он это произнес, – вздохнула Маритт. – Ненавижу их обоих! Откуда взялась эта мисс Совершенство-Супер-Спокойствие?!
− Давай отправим ее туда, откуда она приехала, – мстительно прошипела Мишель. – Помоги мне.
Перед моими глазами вспыхнули белые стены больничной палаты.
− Я ведь сказала: Адам просил ничего с ней не делать.