Хан посмотрел на него с таким презрением, что Алексей уткнулся в тарелку с харчо. «Ты рамсы-то не путай, мент», — понял он. Сесть для Хана все равно что очередной орден на грудь повесить. И ментам он стучать не будет. Не та масть.
«Мы маленький, но гордый народ, — мысленно улыбнулся он. — Всех вас давно уже сломали, вы ручные, но по-прежнему понтитесь и прилепились теперь к Сажину. Потому что он — лидер. Только он может поднять вас с колен».
— Нам работать вместе, — миролюбиво сказал он Хану. — И кто знает, во что выльется эта работа? Расскажи.
— Сажа ментовское душилово разрулил, — Хан смотрел мимо него, в стену. — И он там, на зоне, икру с крабами в одиночку не жрал. Все посылки, что ему приходили, шли в общак. Поначалу он был «мужиком». Потом стал авторитетным, — Хан стал говорить медленно, рублеными фразами. — Вместе решали, как быть с нашими, а как с его. Грамотно решали. А потом м…к один стуканул. Бабе своей маляву накатал. Да еще фотку скинул: вот как шикарно я тут живу. А на столе жрачка — мама не горюй. Крабы с икрой, шашлыки. Спалились.
По тому, как Хан стал постепенно скатываться на блатной жаргон, Алексей понял, что тема больная. Вот сейчас Хан скажет главное.
— Баба дура оказалась, поднялся кипиш. К нам на зону проверка нагрянула. Менты взбеленились. Они-то к нам со всей душой. Посылки без разговоров пропускали, а Саже ящиками жратву с воли слали. Олигарх, бля… Кто хотел, так тому и баб на свиданку приводили. А мы, выходит, суки, потому что сдали. Ну и прессанули нас. Душилово началось. Что было делать? — Хан тоскливо посмотрел в тарелку с остывающим харчо.
— Как Сажин с ними договорился?
— Договорился? — Хан посмотрел на него с удивлением. — Разве с ментами можно договориться? Это здесь, у вас, все бабки решают. А когда по понятиям, характер надо показать.
— Правда на стороне сильного, — кивнул Алексей. — Первобытно-общинный строй. Что, махач был?
— Менты сказали: выставляйте бойца. Наш против вашего. Победа за нами, и мы вас прессуем. Жить будете, как мы скажем. А нашего бойца вынесут — душилово кончится. Как раньше не будет, но жрачку не отберем. И в дела ваши не полезем. Пересидим кипиш, а там, глядишь, и наладится.
— По понятиям, против их бойца должен был выйти криминальный авторитет, — напрягся Алексей. — А на зоне в тот момент, кроме тебя, никого больше не было, раз ты был смотрящим. Вышел Сажин, да? За тебя?
— Мент был качок. Огромный, как гора, — в голосе у Хана Алексею почудился испытанный тогда, во время «душилова», страх. Тукаев всегда хотел жить, эта жажда жизни была его основным инстинктом. И как Тукаев ни заглушал ее, как ни старался быть крутым, в критические моменты он все равно хотел жить любой ценой. Даже ценой предательства. — Я не боец, сам знаешь. Могу, но силы не те. Мент бы меня ушатал.
— Сажин победил? — Хан молча кивнул.
«Так вот откуда у него шрам!»
— Сколько раундов было?
— Десять.
— Мент остался жив?
— Когда выносили, дышал, — нехотя сказал Хан.
— А Сажин?
— Два месяца в больничке отвалялся. Но с ринга он вышел сам. И шел правильно…
— По понятиям, — с иронией подсказал Алексей. — Значит, Дмитрий Александрович по давней своей привычке поставил на кон свою жизнь. И выиграл, потому что храбрецам везет до бесконечности. Пока они храбрецы. Да-а… Жена, конечно, не знает. Бедная Дарья Витальевна! Драка — это грязь. И только искусство вечно, — грустно улыбнулся Алексей. — Получается, Тимур Хафизович, что ты ему обязан жизнью, Сажину. И тем, что твой авторитет среди воров в законе не упал. Ты выставил бойца, и он победил. Так вот как Сажин договорился с ОПГ! Через тебя.
— Он теперь в авторитете, — твердо сказал Хан. — И не лезь сюда, понял?
— И этот авторитет Сажин периодически подтверждает на ринге, — задумчиво сказал Алексей. — Но это же бред! С другой стороны, а как еще вас, блатных, держать в подчинении? Вы уважаете только силу.
Хан молчал. Алексей посмотрел на стену за его спиной, где было размашисто написано: «Три Эс». Мелькнула светлая мысль, словно солнечный луч, но он тут же погас.
— Ты все узнал, что хотел? — спросил Хан и полез в карман за портмоне.
— Мне надо подумать.
— Думать тут не о чем, — жестко сказал Тукаев. — Все уже придумали до тебя. Мы все возьмем под свой контроль.
— Мы — это «БуЗа»? Хан, ни у кого раньше не получалось объединить и переподчинить все региональные ОПГ. Это против правил, где главное: разделяй и властвуй. Вам никто не позволит. Это ведь мощный кулак, который способен пробить любую стену.
— Мы сами все возьмем.