Выбрать главу

— Лианку.

Алексиевский изумленно наморщил лоб:

— Точно!.. А ты откуда знаешь?

— Ну, господин Пивонов, обижаете. Я все же в столичной прессе работаю.

— Ага, а мы, значит, провинциальные лохи? — оскорбился Алексиевский. — Парниша, все действительно великое возникает на периферии. Всякие центры и столицы — это лишь огромные желудки, которые днем и ночью переваривают брошенный в них с околиц харч информации. Я был в водовороте событий. А ты?..

Я пожал плечами:

— А я был на берегу. И кое-что с него увидел.

— Ну и тащись от своих морских пейзажей, Айвазовский, — надулся Алексиевский, бросая окурок в открытую форточку (попал, кстати), и выпрямился на кровати, заложив руки за голову.

Я примирительно похлопал его по колену:

— Ладно, ладно… Успокойся. Ведь одно дело делаем. Я совсем случайно узнал о том, что Лианна со своим кавалером Михаем находилась этой ночью там, где ей почему-то не очень понравилось.

Алексиевский чуть оживился:

— Тю, глупая! А мне поправилось. Правда, бежать потом пришлось очень быстро, но зрелище было — класс! — и Д. Раконов удовлетворенно почмокал языком.

— Куда бежать? — не понял я.

— Не куда, а откуда, — поправил меня Алексиевский. — Оттуда. А то могли очень свободно по шее накостылять.

— Ты что, нарушил люциферовский регламент?

— Ага. Процессом фотографирования. Ведь я пришел без приглашения. Это — во-первых. Рекомендации глупенькой ведьмачки, как ты сам понимаешь, веса иметь не могли. Поэтому я спрятался в кустах. Это — во-вторых. А в-третьих, в самый значимый момент выхода на сцену его дьявольского преподобия магистра в этих самых кустах сработала фотовспышка. Эффект был, должен я тебе, Роман, доложить, бесподобный! — Алексиевский блаженно ухмыльнулся, оскалив все свои проникотиненные зубищи. Потом закряхтел, свешивая ноги с кровати и пошаркал к своему портфелю, брошенному возле двери.

По дороге он бубнил:

— Эх, Роман, тебя там не было! Антураж еще тот. Свечки. Факелы. Морды разрисованные. На ветвях крестики, полумесяцы, всякие скорпионы гороскопические болтаются. Только звякают. Потом какие-то шашки дымовые жечь начали. И вот, весь в дыму и свете факелов, перед ошалевшим народом появляется магистр. В бесовской маске, голый, только юбочка на нем… Знаешь из чего? — Алексиевский глухо хохотнул из коридора. — Из презервативов. А на груди — крест из вибраторов. В общем, феерия со всеми признаками сумасшествия. Но речь магистра я бы сумасшедшей не назвал. Скорее, бешеной.

Алексиевский появился на пороге комнаты с несколькими фотографиями в руках.

— Цитирую по памяти:

«Кто сказал, что тьма — хаос? Нет! Хаос — это свет, который клубится, сталкивается и взрывается. Который выжигает глаза человеческие и сжигает плоть человеческую. Который испепеляет планеты и разрывает галактики. Настоящий свет невидим. Он спрятан во тьме и лишь подпитывает ее.

Тьма — сущность света. Вспомните, что если его много — погружаются глаза ваши в благотворную тьму. Лишь благодаря ей вы можете видеть далекие звезды в небе и отыскивать жемчужины больших мыслей в глубинах своего мозга. Лишь тьма — спутница любви и тайны продолжения рода человеческого.

Свет тьмы подвластен только люциферу. В начале начал лишь он один пребывал в великом мраке и охранял его Словом. Но Бог лукавой добротой своей, ядовитой приторностью своих поступков обольстил Вселенную и сбросил люцифера на Землю. Поэтому был люцифер первым диссидентом, первым глашатаем свободной мысли. И хотя первопроходцы почти всегда в начале проигрывают борьбу тупому большинству фотонов и квантов, однако именно они нарушают закостенелый порядок вещей и через большое зло ведут к еще большему добру.

Скоро он придет! Он уже здесь, в наших генах и хромосомах, в свете наших факелов и ночных фонарей, в наших человеческих желаниях и наслаждениях. В свободе, которую вы, избранные, уже ощущаете каждой своей клеткой, которую вы воплощаете в каждый свой поступок. И каждое ваше движение к свободе — это движение лучезарного к возвращению в наш благостно-мертвый космос.

Делайте все, что Вам хочется!..

Вдохновляйте хозяина на новые свершения!..

Вы вольны-вольны-вольны… Воли-воли-воли…»

Последние фразы Алексиевский начал выкрикивать, размахивая руками и так войдя в роль магистра, что мне пришлось его остановить, дернувши за плечо. Он провалами темных очков уставился на меня и тряхнул головой:

— Вот, зараза!.. А представь себе, Роман, как у тех головастиков извилины разъезжаются! Нет, в принципе, в этом что-то есть, но мракобесие это…