— Скажи им — не дёргаться, иначе вашему генералу не сносить головы!
Незнакомец держал легата на конце меча, приставив к шее с одним-единственным намерением — пронзить в случае неповиновения и продолжения схватки уже с легионерами. Среди прочих выделялся центурион.
— Он остаётся для переговоров, остальные прочь! Во-о-он…
Толмач сделал небрежный жест, стряхивая ладонями в сторону легионеров. Те не сразу уступили, а лишь когда он дополнительно перекинулся парой фраз с центурионом, и легат одобрительно моргнул. Если бы кивнул — не жить — сам напорется основательно шеей на меч — сонной артерией.
Глеб повёл переговоры.
— Не знаю, что вы возомнили про себя, а заодно и подумали нехорошего на меня, но я вам не враг! Он для всех нас, как людей — твари! Неужели ещё меж собой намерены воевать? Лично я не собирался! И мои слова подтвердит тот, с кем посадили! Я спас его и тех, кто выжил, а не из ума, как сами!
— Варвар… — выдал толмач, уложившись значительно короче. — Наёмник…
— Вот как?! — изумился Глеб. — Краткость — сестра таланта! Стало быть, оратор! И впрямь патриций! Случаем не из Рима? Типа глашатай? Или сенатор в войсках? Соглядатай сената?
— Хм… — презрительно хмыкнул холёный оппонент.
— Ну так и я не плебей — элита своего времени! Спецназ! Если что — пеняйте потом на себя! Я всё сказал, и больше нечего! Здесь всего ничего — день без недели! Одни сутки!
— Пилигрим… — выдал снова коротко толмач.
Легат одобрительно моргнул, и также заговорил с ним. Патриций перевёл, как получилось.
— Цена?
— Покупаете меня? Я вам не раб!..
— Варвар! Наёмник! Скуфь!..
— Офицер! Командир! Русский!..
— Урус… Рось…
Состоялся обмен любезностями, из коих Глеб уяснил: предстоит выучить латынь, если хочет выжить в адском измерении с римлянами, а не из ума. Но лиха беда начала. А когда-то всё приходится делать впервые. Отпустил легата. И даже оружие вернул.
Легионеры схватили его, приставив в свою очередь к горлу лезвия копий.
Глеб ехидно усмехнулся, проявляя полное презрение перед возможной кончиной. Не стал доводить дело до смерти. Два раза за последние два дня — перебор. Снова привлёк внимание толмача, продемонстрировав гранату.
— Бум! Бух! И всем — могила… братская!..
Кажется, патриций вник в смысл витиеватой фразы. Что лишний раз подтверждало догадку Глеба: они сталкивались с иными вооружёнными людьми иных эпох и не так как они, а аналогичным оружием, коим он обладал сам и немцы.
В исполнении толмача вновь последовал небрежный жест, отмашками ладоней, заставляя исчезнуть стражей незнакомца. А вот центурион по-прежнему оставался с ним и легатом. Втроём и решили дальнейшую судьбу варвара.
Глеб требовал вернуть ему всё, что изъяли у него до последнего патрона. Также не забыл назвать свою цену.
— Еда и вода!
Римлянам проще было откупиться серебром. Даже золотом, но к чему оно в адском мире, где облака это нечто наподобие огня — языков пламени, и днём, а ночью — дым сродни мглы. Что уже отмечать про местную фауну в виду отсутствия всякой флоры.
Сошлись кое-как в цене. Но это были ещё не все условия. Глеб настоял на освобождении принципа.
— Это дело принципа! — пояснил он коротко толмачу.
— Да подавись… — завернул тот.
— Русский?
— Ромей!
— А, еврей! — осознал Глеб.
Толмач проговорился.
— Но не жид!
— Кто бы говорил! Устроился за чужой счёт! — уяснил Глеб. — А ну пойдём — выйдем на два слова! Есть о чём потолковать с глазу на глаз! Даже больше скажу — сразу в глаз!
Незнакомец сжал кулак.
— Моя твоя не понимать!
— От ты рожа жидовская! А ещё русский! Когда не сдаются! Трус…
— Хм…
— Тьфу…
Говорить Глебу с толмачом было больше не о чем. Впрочем, как и легатом. Зато за ним увязался центурион. Переводчиком в дальнейшем меж ними выступил принцип.
Их отправляли в дальний дозор.
— Ясно, пытаются избавиться от греха подальше, — уяснил Глеб. И потребовал лошадей. И не только. А целый конный разъезд. — Зачем?.. Так надо — и самим, а не мне! Разведка — я разведчиком был в своём времени! Карта нужна?
Принцип перевёл центуриону. Тот сказал, что подумает над предложением — подался к легату. Там его на вершине центральной башни и узрел Глеб с…