Менее чем за час, семейство Шкловичей усадили на чартерный рейс, отбывающий на какой-то карибский остров. Затянутые в чёрную униформу бойцы личной армии депутата оказались предоставлены сами себе.
- Петрович, нам что теперь делать? – задал вопрос кто-то из парней. Виктор едва его знал, почти не пересекались.
- Мужики... Знаю мало... – заговорил начальник службы безопасности, моментально окружённый фигурами в чёрном. – Вроде бы ночью в Москве вспышка бешенства произошла, передаётся при укусе, очень быстро развивается. Не спрашивайте, много не знаю, депутат сказал про бешенство, а моя бывшая контора на ушах стоит, не до меня им сейчас. Известно, что менты подкрепление в город стягивают, возможно объявят карантин. В общем, всех распустили по домам. Планктон получил зарплату за два месяца на карточки, а нам, вот...
Полковник достал из сумки, висящей на плече, пачки пятисотенных купюр евро, вручая каждому из бойцов по два розовых кирпичика. Закончив раздачу, отбросил опустевшую сумку в сторону.
- До особого распоряжения, если оно будет - свободны. Вопросы есть?
— Это ж за четыре года зарплата! – удивлённо спросил один из бойцов, разглядывая пачки денег, остальные просто кивнули.
- За молчание доплата, квартиру купи! Если вопросов нет, значит по коням, и домой! Удачи, братцы! – забираясь в машину, полковник показал пятерню оставшимся на стоянке, после чего заполненный его людьми «гелик» шустро покатил к выезду.
* * *
Глава 3. окончание.
- Дима, куда податься решил? – Одинец и Погожин ехали обратно, по-прежнему в одной машине, проталкиваясь через дорожную суету Ленинградского шоссе.
- Сначала домой, вещи соберу. Потом не знаю. Неохота к очередному «папику» в бодигарды идти, если наш надолго на острова улетел. С бывшими свяжусь, может с ними на базу «Знамени»[1] поеду, если примут.
- А что, есть проблемы?
- Как тебе сказать... В общем, да. С командиром не заладилось. Меня после одной командировки... Ушли, короче. – Дмитрий говорил, не отрывая взгляд от дороги.
- Брат... Понимаю... Сам не раз нарывался, чудом не уволили. Пленных духов размазывал «негуманно». – последнее слово Бэтэр с сарказмом. – Влип куда, или?..
- Или. – Погожин нахмурился, проезжая мимо странной троицы, расположившейся на тротуаре рядом с дорогой. - Смотри, что они там делают?
- Они его... Они его жрут! – удивлённо и возмущённо воскликнул Виктор, присмотревшись к двум тучным, неряшливым тёткам, присевшим у лежащего на асфальте подростка.
Дмитрий чуть притормозил, внимательно наблюдая за непонятной сценой. Руки и лица тёток, измазанные красным, выглядели так неестественно, словно здесь снимали дешёвый фильм ужасов, с кетчупом вместо крови. Впрочем, для глаз, много раз видевших кровь, сомнений не оставалось.
- Да что ж такое, жрут пацана, твари! Дима, тормозни! – Бэтэр начал заводиться, порываясь открыть дверь. – Упакуем этих сук!
- Не надо. – спокойно, даже слишком, ответил Погожин. – Звони ментам, это их работа.
- Что значит не надо? – взревел Одинец, развернувшись к ведущему машину Погожину. – Жрать людей, да ещё прямо на улице, это пиз*ец! Тормози, говорю!
- Не надо! – рявкнул в ответ Дмитрий. – Слышал, что Петрович сказал?! Бешенство какое-то, а вдруг эти бабы кусаться начнут? В кровищи извозимся к тому же. Звони ментам!
Виктор зарычал, стиснув зубы, но спорить не стал, доводы напарника показались ему разумными. Достав из кармана мобильник, набрал номер оперчасти.
- Занято у них! Не пробиться! – Одинец несколько раз попытался дозвониться, тщетно повторяя вызов.
- Подожди немного, попробуй снова. Может, мы не единственные, кто видел этих... бешеных?
Дмитрий свернул с проспекта на дорогу, ведущую вглубь микрорайона, едва не столкнувшись со вставшей поперёк полосы машиной «Скорой помощи».
- Ах ты, бль... – хотел было выругаться Дмитрий, но увидел нечто, заставившее его замолчать.
Из-за стоящей поперёк полосы «Скорой», вышел некто, чьё существование противоречило самой природе. Судя по одежде, это был рабочий – кроме спецовки на нём красовалась ярко-оранжевая жилетка, в данный момент густо залитая кровью. Правая его рука практически отсутствовала, вместо предплечья болтались обглоданные кости, с шеи и половины лица свисали лохмотья изодранной плоти. Он двигался как-то дёргано, с трудом переставляя ноги. Дойдя до капота, стоящего «Гелендвагена», несчастный упёрся животом в «кенгурятник» и замер.