Дома Виктор не хотел долго задерживаться. Улететь всё равно не получится с оружием, а на машине лучше выезжать сегодня, чтобы по пути домой заехать в Ярославль, к Денису. Утрамбовав на дно большого походного рюкзака зимнюю куртку, перегрузил из холодильника и кухонного шкафа дюжину консервных банок, несколько армейских ИРП, запасённых скорее по привычке, чем из необходимости, початую палку сырокопчёной колбасы, двухлитровую «сиську» пива, поверх еды загрузил бельё, пару футболок, мыльно-рыльные принадлежности, в боковые карманы сунул аптечку и несколько шоколадок. Затем достал из сейфа свою персональную артиллерию – карабин «Вепрь» двенадцатого калибра, оснащённый не хуже депутатского арсенала, но без излишеств, а потом и патроны с магазинами. Оружие и пустые магазины упаковал в чехол, а боеприпасы уложил в служебный рюкзак. Повертев в руках подаренный коллегами нож «Рекон», пугающих размеров тесак с пилой, брутально выглядящий, но не слишком практичный, отправил его вслед за патронами. Затем тщательно почистил пистолет, перезарядил опустевший магазин. Немного подумав, по-быстрому принял душ и перекусил остатками продуктов из холодильника.
Закончив со сборами, Виктор позвонил родным в Воркуту, с удовольствием услышав, что у них всё хорошо, обрадовал семью известием о скором приезде, собрал вещи и уже направлялся к двери, как вдруг телефон запиликал. Поставив сумку на пол, Одинец достал звонящую мобилу.
- Алло, Витек! – звонил Погожин. – Я тут поговорил со знающими людьми. Без подробностей, всё плохо. Мотай из города, Москву могут закрыть на карантин, эпидемия. Чиновники бегут все, кто куда. Как мы и думали, мёртвые оживают, бросаются на живых и те становятся такими же. Убить можно только выстрелом в голову. Всё понял?
- Так точно, Дима. Спасибо. Сам как?
- К своим еду. Отбой, удачи.
Вздохнув, Одинец сунул трубку обратно в карман, смачно выругался. Если бы он собственными глазами не видел оживших мертвецов, то решил бы, что у его коллеги крыша поехала. Только события трёхчасовой давности были слишком очевидны – случилось нечто страшное, о настоящих масштабах бедствия пока можно лишь догадываться. В том, что за эпидемией неизбежно начнутся смутные времена, с падением экономики в тартары и новыми «девяностыми», можно было не сомневаться.
Подумав ещё немного, Виктор достал несколько пачек патронов, забил ими все магазины к «Вепрю». Упаковав всё обратно, в чехол и рюкзак, позвонил отцу, категорично приказав потратить все наличные деньги на запас продуктов и воды, запереться дома и ждать его приезда. Затем сделал два коротких звонка, Денису в Ярославль и владельцу арендуемой квартиры. Закончив со телефоном, Одинец снова накинул на плечи рюкзаки, подхватил увесистую сумку, запер квартиру и оставил ключи в почтовом ящике. Добравшись до гаражей, уложил поклажу в купленную недавно «буханку», адаптированную под серьёзное бездорожье прежним владельцем. Осмотревшись по сторонам, забрался в удобную, грамотно переделанную кабину, выехал на Алтуфьевское шоссе и покатил в сторону выезда из Москвы. Заодно свернул по пути на АЗС, чтобы залить под горлышко бак машины и четыре пустые канистры.
За то время, что Одинец собирался в дорогу, обстановка в городе заметно ухудшилась, звуки стрельбы раздавались непрерывно. Казалось, Москва празднует очередной новый год, с той лишь разницей, что шатающиеся фигуры на улицах были не перепившими шампанского безобидными гражданами, но мертвецами, восставшими против законов природы и всего живого.
Заправившись и выбравшись за кольцевую, по не слишком загруженному машинами Алтуфьевскому шоссе, в объезд вечно забитой Ярославки[1], Виктор поехал через многочисленные коттеджные поселки, продолжавшие жить своей обычной, размеренной жизнью. Изо всех сил хотелось верить, что всё плохое останется там, внутри кольца[2], что это ненадолго… Лишь здравый смысл говорил о том, что после всего увиденного впадать в благостные ожидания слишком глупо, к тому же дома ждет семья, надо торопиться.
Проехав Пушкино, Виктор вырулил на Ярославское шоссе. Поток машин из Москвы оказался намного плотнее, чем в обычные дни. Встречка наоборот, выглядела довольно пустынной. Первое доказательство, подтвердившее слова Погожина о карантине, прорычало мощными двигателями перед поворотом на Сергиев Посад. Ведомая машиной ВАИ[3] и штабным УАЗом колонна из полутора десятков БТР и топливозаправщика, пронеслась в сторону столицы, наполнив вечерний воздух тяжелым запахом дизельной гари. Вторая колонна, усиленная БМП-2, встретилась на девяносто шестом километре. Если в Москву со всех сторон стягивались такие силы, оставалось лишь порадоваться тому, что вовремя уехал. Виктор не понаслышке знал, как блокируются города или целые районы.