Проскочив буржуйское поселение, Погожин свернул налево, выехал на трассу в сторону Дмитровского шоссе, но, добравшись до края поля, свернул направо. Углубившись в лес, доехал до едва заметной, заросшей редким кустарником просеки, углубился в «зелёнку», стараясь не слишком ломать жидкий кустарник. Попетляв минут двадцать по известным только ему тропкам, пригодным для проезда, он выехал на усыпанную мусором и битым кирпичом поляну, посреди которой возвышалась ветхая кирпичная постройка. Подъехав к ней впритык, Дима остановился, заглушил двигатель, выбрался из машины и минут пять напряжённо вслушивался и всматривался в сумерки. Наконец, убедившись, что вокруг нет ни души, вытащил из кармана фонарь с синей лампой, такую в темноте издалека не увидеть, и шагнул внутрь развалины.
Это место Погожин нашёл несколько лет назад, будучи кадровым офицером «Знамени». Копаясь в архивах, ещё брежневских времен, однажды наткнулся на папку с описанием заброшенного ЗКП[2]. Почему его бросили рачительные коммунисты, не стал вникать, главное, это место находилось не очень далеко от Москвы, внутри лесного массива. Там имелся скрытый гараж, достаточно просторный для двух «буханок» или одного КАМАЗа, несколько комнат и запасной выход через люк глубоко в лесу. Аккуратно подменив папку, занялся обустройством личного бункера. С трудом отперев убежище, каждый выходной приезжал, чтобы вычистить помещения от хлама, затем замусорил окрестности бункера. Притащил даже несколько дохлых собак, таким образом, сделав поляну неприглядным для любого глаза местом. Уволившись из отряда, посвятил несколько месяцев для окончательного обустройства. Привёз простенькую мебель, дизельный генератор, всеволновую радиостанцию, ящики консервов и ИРП, сотни литров воды, книги, приличное количество боеприпасов для разных типов оружия. В тайнике хранились даже «калаши», купленные на чёрном рынке. В конце концов, бункер стал пригоден для того, чтобы просидеть несколько месяцев, не особо нуждаясь в чём-либо.
Осмотрев «секретки», установленные на случай проникновения на объект посторонних, Дмитрий ещё раз внимательно вслушался в вечернюю тишину, затем открыл неприметную дверь и вошёл внутрь длинного коридора. Пахнуло сыростью и резким амбре хлорки, рассыпанной по углам, чтобы гниль и плесень не слишком разрастались. Включив питание бункера, Погожин потянул рычаг открытия ворот. Тяжело заворочавшись, завёлся хорошо смазанный механизм, поднимая бетонную плиту, закрывавшую гараж. Дождавшись, когда она встанет на упоры, Дима загнал «гелендваген» внутрь и закрыл ворота.
Первым делом, включил радиостанцию. Настроившись на милицейскую частоту, стал слушать эфир. Большей частью наполненные паникой и отчаянием, переговоры подтвердили его опасения – ситуация с каждым часом, с каждой минутой становилась всё хуже. Несколько раз прозвучали сообщения о каких-то «прыгучих» мутантах, причём, некоторые из этих разговоров резко обрывались. Перестроившись на военные частоты, Дмитрий узнал, что в Москву стягиваются войска из близлежащих частей.
- Проснулись… - ухмыльнулся Погожин. – Но опоздали…
Внезапно, вспомнив о слове, данном бывшему коллеге, Дмитрий достал телефон, вышел из бункера и дозвонился до Виктора, кратко сообщив ему о происходящем. Закончив разговор, помочился прямо на площадку перед входом, избыток вони для маскировки лишним не станет, вернулся внутрь убежища.
Приготовив нехитрый ужин из тушёнки и «бичпакета», Погожин утолил голод, достал из сумки комплект сухого белья, застелил койку, вырубил генератор, включил аккумуляторный ночник и достал недочитанный томик Бэгли Десмонда. После долгого, трудного дня, сознание требовало вознаграждения в виде очередной порции увлекательных приключений вымышленного героя…
[1] БРДМ - бронированная разведывательно-дозорная машина, в данном контексте БРДМ-2
[2] ЗКП – Запасной, или защищенный командный пункт.
Глава 8. Начало новой эпохи.
Начало новой эпохи.
9.04.2008. Очень раннее утро, Ярославль
После полуночи за окном загремела стрельба. Сначала несколько выстрелов раздалось неподалёку от дома, затем прозвучала отдалённая автоматная очередь, ближе к двум часам где-то вдалеке гулко ухнуло несколько взрывов. Алька испуганно жалась ко мне, на корню пресекая попытки наведаться к Игорю, проверить, что с ним происходит. Каждый раз, стоило мне подняться с кровати, Алька намертво цеплялась в меня, шепча «Не пущу, не пущу, пусть Витька приедет, вдвоём пойдёте!». Я укладывался обратно на кровать, попадая в её объятия, и мы лежали, слушая уличную канонаду и завидуя Ксюхе, спящей крепким сном. Почти на излёте ночи, тренькнул мобильник, на экране загорелось имя «Бэтэр».