Пока Марина отходила от стресса, Игнатич вышел в бокс, названивая кому-то. Почти каждый звонок срывался, смог дозвониться только жене, Людмиле Ивановне, находившейся в Рыбинске, на даче, бывшей когда-то домом её родителей. Уезжая туда с приходом тепла, она возвращалась к семье лишь поздней осенью. Впрочем, это устраивало всех, характер у Красновой-старшей был не из лёгких. К тому же с дочерью она общалась с большой неохотой, с раннего детства Марины переложив заботы о ребёнке на плечи мужа.
- Люда кажет, у ней всё хорошо. – сказал Игнатич, вернувшись на кухню. – На острове[1] военных много, больных нету, токмо в городе шибко шумять, пальба и взрывы.
Марина, забравшаяся на стул с ногами, держала чашку с чаем, обняв ладошками горячий сосуд, и смотрела в одну точку. Услышав отца, начавшего коверкать речь на деревенский лад, она оживилась.
- Пап, а если к маме поехать? Дом большой, втроём поместимся. Военные остров охраняют, переждём там, пока порядок наведут. Продуктов у нас нету, в магазинах, наверное, тоже все вымели, из маркета возле дома мешками выносили…
- Так-то оно так, доча, но Люда… - грустно вздохнул отец, усаживаясь за стол.
- А что Люда? Потерпит! Тут такое творится! – вспыхнула Марина. – Может, на работу временно устроимся, чтоб не пилила без конца!
Отец хмыкнул, однако, возражать не стал. Хоть и подумал с тоской о том, что придётся терпеть постоянные скандалы с супругой, но деваться, в самом деле, некуда.
Налив ещё по кружке чая, Красновы принялись обсуждать возможные варианты бегства из города. Пришли к тому, что сначала следовало бы заехать домой, собрать какие-нибудь вещи и продукты в дорогу, тем более что совсем недалеко. Только для начала следовало выбраться из ловушки. Давить больных отец по-прежнему не хотел, опасаясь возможности попасть в тюрьму, а эти самые малахольные, как назло, столпились перед воротами и во дворе, медленно вышагивая своими непослушными ногами. Пару раз Марина влезала на стеллаж, чтобы выглянуть во двор из окошка под самым потолком, каждый раз убеждаясь в присутствии полутора десятков мертвецов возле бокса.
Лишь когда стемнело, Игнатич, бродивший по ангару с задумчивым видом, вдруг хлопнул себя по голове:
- Дурак я старый! За боксом же пустырь, там твоя «лада» проедет! Надо только стену разобрать! Доча, а ну, помогай!
[1] Имеется в виду Каменниковский полуостров на Рыбинском водохранилище.
Глава 9, окончание
Отогнав машину к самим воротам, Марина прислушалась к оживившимся из-за шума в ангаре мертвецам на улице, затем схватила кофр с инструментом и бросилась к отцу. Довольно быстро сняли сайдинг и листы пенопласта, оголив металлическую стену, отделявшую их от свободы.
- Пап, здесь придётся болгаркой резать! А там эти… больные! На шум могут пойти!
- Доча, так ты по воротам постучи, шобы им тама нескучно было! А я тута сам управлюся. Лучше в окошко глянь, нема кого за ангаром?
Когда отец начал резать стену, Марина от души лупила молотком по железным направляющим шторы, попутно выкрикивая всё, что приходило на ум. Зомби скреблись в металл, шумно топтались у ворот, пинали тонкую препону, отделявшую их от вожделенной добычи. Когда Игнатич закончил, дочка помогла ему убрать куски стены, расчистив дорогу. Теперь между ними и свободой оставалась только тонкая сетка ограждения, вплотную примыкавшая к стене ангара. Осветив фонарём пустырь, Красновы ещё раз убедились, что никто не встанет у них на дороге.
- Пап, я соберу инструмент, какой есть! А ты найди какое-нибудь оружие, вдруг понадобится!
Марина забегала по боксу, хватая отвёртки, ключи и прочие инструменты, способные пригодиться в дороге. Собрав всё в брезентовую сумку, забросила её в багажник и побежала на кухню, налить воды в пустые бутылки. Отец тем временем отправил в машину пару свежих аккумуляторов, насос и снятый с пожарного щита топор. Нашлись также четыре канистры с бензином, слитым со стоящего на ремонте «опеля».
- Доча, давай за руль! Я сейчас по сетке болгаркой пройдусь, шобы столбы не корчевать!
Краснова прыгнула за руль, чуть прогрела двигатель, отец тем временем освободил дорогу. Закончив, аккуратно уложил резак на стеллаж и отключил рубильник, подающий питание на всё помещение.
- Так-то справнее будя! – грустно сказал Игнатич, устраиваясь в пассажирском кресле. – Ходу, доча, ходу!
Выкатившись с бетонного пола бокса, машина запрыгала на кочках пустыря, однако, опасности застрять не было. Свернув в сторону дороги, Марина медленно повела «девятку», внимательно рассматривая освещённую фарами землю, поймать колесом осколок бутылки или случайную железку, очень не хотелось. Пешком по темноте, таящей в себе множество опасностей, далеко не уйти…