- Понятно. По остальным что? – Шепелев сделал большой глоток крепчайшего кофе, пытаясь сохранить ясность ума после трёх почти бессонных ночей.
- В остальных корпусах ситуация полегче, все по камерам сидят. Но, режим не соблюдается, этой ночью были случаи поножовщины, драки, поджоги постельного белья. Шестерых посадили в ШИЗО[1], пришлось использовать спецсредства. За прошедшую ночь четыре случая членовредительства, всех в лазарет поместили.
- Из разных отрядов, в лазарете? – Шепелев поднял глаза, красные и зудящие от недосыпа, на подчинённого.
- Нет, из одного, из четвёртого… Чёрт!.. – Качановский даже вскочил со стула, поражённый нехорошей догадкой. – Разрешите проверить обстановку?
- Давай, майор, только быстро! Ситуация сложная, надо принять решение! - в голосе Ивана Степановича проскочили железные нотки.
Когда безопасник, сломя голову бросившийся на выход, покинул помещение, Шепелев выслушал доклады остальных своих заместителей и руководителей служб. Посещения запрещены, передачи тоже, склады в порядке, сигнализация в исправном состоянии, автопарк замечаний не имеет, сотрудники на казарменном положении с восьмого апреля… Когда последний докладчик уже заканчивал говорить, в распахнувшуюся с грохотом дверь влетел покрасневший, запыхавшийся Сан Саныч.
- Там… Лазарет… Заперт изнутри, никто не отвечает! – с трудом переводя дыхание, сообщил Качановский.
- Сан Саныч, садись на своё место, надо кое-что обсудить. Больничкой потом займёшься. – Шепелев встал, покривившись от неприятных ощущений в затёкших ногах.
- Если кто-нибудь из вас ещё не знает, докладываю, товарищи – обстановка в стране очень тяжёлая. Федеральное правительство эвакуировано, областное тоже. Губернатор погиб, в ночь на девятое, в своём доме. Часть руководства погибла при эвакуации. Начальник УФСИН со вчерашнего дня на связь не выходит. – увидев, что после первой части его рапорта, подчинённые, казалось, перестали даже дышать, полковник продолжил. – Сводки от наших соседей, от армейцев, от ФСБ, также не радуют. В Москве, Ярославле, других городах по всей стране происходят массовые нападения на людей. Больницы полностью захвачены инфицированными. Погромы, грабежи, убийства повсеместно. В Рыбинске, об этом знает каждый из вас, происходит то же самое. Начались дезертирства из армии. Наши соседи, первая, вторая, восьмая колонии, докладывают о бунтах, беспорядках, связь с первой сегодня ночью прервалась…
Шепелев сделал пару глотков остывшего кофе, затем, помолчав секунду, продолжил.
- Сложившиеся условия требуют принять сложное, неприятное решение. Существует секретная инструкция, на случай войны, или чрезвычайного положения. Кто-нибудь знает, что говорится в этой инструкции?
Двое, в том числе Качановский, утвердительно кивнули.
- Речь идёт о фильтрации контингента, с последующей зачисткой сидящих по тяжёлым статьям. – опершись кулаками о стол, медленно произнёс Иван Степанович, пристально вглядываясь в лица присутствующих. – Ликвидация не позволит заключённым, вырвавшимся на волю, усугубить и без того сложную обстановку. У кого-нибудь есть вопросы?
Первым из оцепенения вышел Рыков, начальник оперативного отдела.
- Товарищ полковник, разрешите вопрос! – увидев согласие шефа, Рыков продолжил. – С убийцами, грабителями, насильниками всё понятно. С ворами что делать будем?
- Гнилой народец, эти воры… - брезгливо скривился Шепелев. – кроме того, у нас первоходов нет ни одного, всё с рецидивами. Выпустить таких, значит посеять хаос в городе. Моё мнение, ликвидировать их надо.
Подчинённые молчали, опустив головы. Полковник, половину ночи размышлявший о предстоящей зачистке колонии, прекрасно их понимал. Во-первых, убить тысячу человек, пусть даже преступников, давно потерявших право называться людьми, тяжёлая ноша. Во-вторых, неизвестно, что будет с причастными к зачистке, после того как ситуация в стране придёт в норму. Могут оправдать, а могут и пожизненное влепить, с отбыванием в «Белом лебеде»[2]…
- Без директивы из главка, решение может быть принято тремя вышестоящими руководителями учреждения. – севшим от волнения голосом произнёс Шепелев. – То есть, кто угодно из нас, может проголосовать. Понимаю, не все способны взять на себя такой груз, такую ответственность, поэтому, даю слово офицера, ни к кому из воздержавшихся претензий не будет. Итак, кто «за»?
Посмотрев на подчинённых, сидевших неподвижно, словно истуканы, Шепелев первым поднял руку. Прошло не меньше минуты, прежде чем поднялась вторая. Рыков, медленно, понурив голову, приподнял руку над столом. Качановский поднёс руку ко рту, будто прикрывая зевок, но, дрогнув всем телом, опустил. Прошло ещё около минуты, прежде чем проголосовал третий руководитель, начальник охраны, Веселкин Макар Николаевич. Остальные, увидев три поднятых руки, вздохнули с облегчением – грех на душу брать не придётся…