Спустя ещё десять минут, колонна из трех бронированных «гелендвагенов», вырулила из ворот внутреннего дворика бизнес-центра. В головном ехал Петрович, вместе со своими бойцами, замыкал колонну «гелик» с охранниками офиса, а в центре катил сам Шклович, с женой и сыном. Вести машину доверил Погожину, рядом с которым расположился Одинец.
Дорога до аэропорта заняла гораздо меньше времени, чем обычно. Головная машина отгоняла зазевавшихся водителей крякалкой, а некоторых, особо непонятливых, просто оттирала бампером в сторону. Обиженно сигналя клаксонами, отодвинутые останавливались, создавая за собой заторы, колонна же депутатских внедорожников неслась вперед, стремительно пробиваясь к аэропорту.
Менее чем за час, семейство Шкловичей усадили на чартерный рейс, отбывающий на какой-то карибский остров, и затянутые в черную униформу бойцы личной армии депутата оказались предоставлены сами себе.
— Петрович, нам что теперь делать? — задал вопрос кто-то из парней. Виктор едва его знал, почти не пересекались.
— Мужики… Знаю мало… — заговорил начальник службы безопасности, моментально окруженный фигурами в черном. — Вроде бы вчера вечером в Москве вспышка бешенства произошла, передается при укусе и очень быстро развивается. Не спрашивайте, много не знаю, депутат сказал про человеческое бешенство, а моя бывшая контора на ушах стоит, не до меня им сейчас. Известно, что менты подкрепление в город стягивают, возможно объявят карантин. В общем, всех распустили по домам. Планктон получил зарплату за два месяца на карточки, а нам, вот…
Полковник достал из сумки, висящей на плече, пачки пятисотенных купюр евро, отдавая каждому из бойцов по два розовых кирпичика. Закончив раздачу, он отбросил опустевшую сумку в сторону.
— До особого распоряжения, если оно будет, свободны. Вопросы есть?
— Это ж за четыре года зарплата! — удивленно спросил один из бойцов, разглядывая пачки денег, остальные просто кивнули головами.
— За молчание доплата, квартиру купи! Если вопросов нет, значит по машинам, и домой. Удачи, братцы! — забираясь в машину, полковник показал пятерню оставшимся на стоянке, после чего заполненный его людьми «гелик» шустро покатил к выезду со стоянки.
— Дима, куда податься решил? — Одинец и Погожин ехали обратно, по-прежнему в одной машине, проталкиваясь через дорожную суету Ленинградского шоссе.
— Сначала домой, вещи соберу. Потом не знаю. Неохота к очередному «папику» в бодигарды идти, если наш надолго на острова улетел. С бывшими свяжусь, может с ними на базу «Знамени»[2] поеду, если примут.
— А что, есть проблемы?
— Как тебе сказать… В общем, есть. С командиром не заладилось. Меня после одной командировки… Ушли, короче. — Дмитрий говорил, не отрывая взгляд от дороги.
— Брат… Понимаю… — сочувственно кивнул напарнику Бэтэр, сам не единожды находившийся на грани увольнения из-за своего неуемного характера и переходившей границы дозволенного жестокости к пленным боевикам. — Влип куда, или?..
— Или. — Погожин нахмурился, проезжая мимо странной троицы, расположившейся на тротуаре рядом с дорогой. — Смотри, что они там делают?
Одинец присмотрелся к двум тучным, неряшливым теткам, присевшим у лежащего на асфальте подростка.
— Они его… Они его жрут! — удивленно и возмущенно воскликнул Виктор, присмотревшись к происходящему на тротуаре.
Дмитрий чуть притормозил, разглядывая непонятную сцену. Руки и лица теток, измазанные красным, выглядели так неестественно, словно здесь снимали дешевый фильм ужасов, с кетчупом вместо крови. Впрочем, для глаз, много раз видевших кровь, сомнений не оставалось.
— Да что ж такое, жрут пацана, твари! Дима, тормозни! — Бэтэр начал заводиться, порываясь открыть дверь. — Упакуем этих сук!
— Не надо. — спокойно, даже слишком, ответил Погожин. — Звони ментам, это их работа.
— Что значит не надо? — взревел Одинец, развернувшись к ведущему машину Погожину. — Жрать людей, да ещё прямо на улице, это пиз*ец! Тормози, говорю!
— Не надо! — рявкнул в ответ Дмитрий. — Слышал, что Петрович сказал?! Бешенство какое-то, а вдруг эти бабы кусаться начнут? В кровищи извозимся к тому же. Звони ментам!
Виктор зарычал, стиснув зубы, но спорить не стал, доводы напарника показались ему разумными. Достав из кармана мобильник, набрал номер оперчасти.
— Занято у них! Не пробиться! — Одинец несколько раз попробовал дозвониться, тщетно повторяя вызов.
— Подожди немного, попробуй снова. Может, мы не единственные, кто видел этих… бешеных?
Дмитрий свернул с проспекта на дорогу, ведущую вглубь микрорайона и едва не столкнулся с вставшей поперек дороги машиной «Скорой помощи».
— Ах ты, бль… — хотел было выругаться Дмитрий, но увидел нечто, заставившее его замолчать.
Из-за стоящей поперек полосы «Скорой», вышел некто, чье существование противоречило самой природе. Судя по одежде, это был рабочий — кроме спецовки на нем красовалась ярко-оранжевая жилетка, в данный момент густо залитая кровью. Правой его руки практически не было, вместо предплечья болтались обглоданные кости, с шеи и половины лица свисали лохмотья изодранной плоти. Он двигался как-то дергано, с трудом переставляя ноги. Дойдя до капота, стоящего перед ним «Гелендвагена», несчастный уперся животом в «кенгурятник» и замер.
— Мать твою, что ты такое?!! — воскликнул Бэтэр, рассматривая стоящего у машины человека, покрытого страшными ранами. — Как он вообще ходит? Ты видишь, у него вены рваные из шеи свисают!
— На глаза посмотри, жуть какая! — Дима просто прикипел взглядом к стоящей неподвижно, словно манекен, фигуре рабочего.
— Ну нахрен, они у него что, сварились? — Виктор поежился от холодка, пробежавшего по спине.
— Витек, он же жить не должен, с такими ранами… — Дмитрий приоткрыл тяжелую дверь и крикнул израненному работяге. — Эй, ты! А ну отошел от машины!
Неподвижная фигура тут же встрепенулась, хлопнув уцелевшей рукой по капоту, будто пытаясь убить сидящую на нем муху. Рабочий задвигался, дергаясь при каждом шаге, и пошел к открытой двери, протягивая перед собой уцелевшую руку.
Дмитрий немедленно закрыл дверь, внимательно наблюдая за действиями непонятного типа сквозь тонированное наглухо окно. Тот прошел мимо машины, слегка задев зеркало, и поковылял дальше, в сторону шумящего сотнями моторов Ленинградского шоссе.
— Если это был больной, где же врачи? — Дмитрий опять стал рассматривать «Скорую», стоящую перед ними.
Несмотря на то, что карета была распашку, никакого движения не наблюдалось. Не суетились врачи, не бегал вокруг водитель.
— Я посмотрю, что там… Сиди, жди! — Виктор натянул на голову шлем, одел перчатки и вытащил из кобуры пистолет.
— Аккуратнее там… Непонятное что-то творится! — предостерег напарника Дмитрий. — Если что, бегом в гелик, он бронированный. И за этим, обгрызенным, посматривай.
Оглянувшись на всякий случай, Виктор выскользнул из машины. Взяв оружие наизготовку, аккуратно подошел к кабине «скорой», заглянул в нее, затем присел, заглядывая под днище кареты. Секунду посмотрев, обернулся в сторону «гелика» и показал пальцами сначала «три», затем средним и указательным себе на глаза. «Вижу троих».
Выпрямившись, Одинец подошел к распахнутым задним дверям, заглянул в салон и отшатнулся. Что он там увидел, Дмитрий не знал, но понял, что увиденное шокировало коллегу. Тем временем, тот скрылся за машиной, несколько секунд Бэтэра не было видно. Неожиданно, он резво выскочил из-за белого кузова, размахивая руками. Дмитрий распахнул навстречу дверь, и Одинец, ни мгновения не мешкая, пулей влетел в салон, несмотря на свои немаленькие габариты.
Вслед за Виктором, переводившим дыхание после резкого рывка к машине, из-за «Скорой» вышла странная медицинская бригада. Впереди шла, с трудом переставляя ноги медсестра, в синем медицинском костюме, почти полностью залитом кровью. За ней, толкаясь плечами, так же неуклюже ковыляли медик и водитель, измазанные в крови не меньше женщины. На руках всех троих зияли рваные раны, выглядевшие так, словно от них откусывали куски мяса, такая же рана изуродовала полноватое лицо медика, делая его отдаленно похожим на попавшего в передрягу Терминатора. Все трое, выйдя из-за машины, остановились, водя головами в стороны, будто пытаясь что-то отыскать.