И снова полились из динамика та чарующая мелодия и голос Луи Армстронга, умиляющегося от воспеваемого им прекрасного мира.
— Да это же… всего в ста километрах от ХАРПа! Даже чуть меньше!
— Вот как? — нахмурился Вячеслав. — Так может, они его охраняют? Чего они говорят вообще?
— Что они цивилизованные люди. И призывают объединяться выживших. А еще вокруг них орудуют какие-то хюманималы. Людоеды и дикари.
— Дикари. — Сквернослов усмехнулся. — Ну конечно, У них все дикари. Сначала были индейцы на своей земле дикарями. Потом негры рабами-дикарями. Потом для них были дикарями япошки, которых они приласкали атомной бомбой. Потом вьетнамцы, корейцы, сербы, иракцы, иранцы, русские. Все, короче, кругом дикари, а они одни возлюбленные Иисуса Христа и Богом избранные, чтоб нести дикарям свет демократии через пепелища городов. Короче, Варяг. Идут они в жопу со своим радиошоу. На кой черт ты ищешь их на карте? Зачем это вообще нам надо?
— Славик. — Варяг вздохнул и пристально посмотрел на Сквернослова. — Ты знаешь, как переводится Хоуп-Сити?
— Нет. А какое это имеет значение? — раздраженно поморщился Вячеслав.
— Большое. Это Город Надежды. Надеждинск. Понимаешь?
Николай вздрогнул, услышав название родного города, и уставился на Яхонтова. Однако на Сквернослова это не произвело никакого впечатления.
— Варяг, ты часом не заболел? А? Какой еще Надеждинск? Надеждинск там! — Он махнул рукой. — Недалеко от выжженной Калуги! Южнее разгромленной Москвы! Какой, на хрен, Надеждинск!
Песня стихла, и обреченный голос закончил эфир словами:
— This is the radio of Hope City. We hope that you have survived. This concludes our today's broadcast. God bless.
И снова воцарилась тишина. Варяг хмурился от своих мыслей. Сквернослов — от мыслей Варяга. А Николай был взволнован. Что-то судьбоносное было в этом Хоуп-Сити. Американском Надеждинске. Что-то символичное. И словно все было так, как давно кем-то задумано. Словно они, подчиняясь чьему-то замыслу, совершенно не случайно наткнулись на этот радиосигнал. Разве мыслимо это, пройти половину Северного полушария и услышать голос города-побратима поневоле, с той же обреченностью, какая царила в подвалах Надеждинска? Нет. Это не случайно. Это судьба. Как судьба свела его, Николая, со сталкерами. С Людоедом. С дневником дяди и со следами отца…
— Попробуй связаться с ними, Варяг, — предложил он.
— Ладно. Попробую. — Яхонтов пощелкал чем-то на панели и стал говорить: — Атентон! Итс войс фром сорвайд… сурвайвед… блин… — Он дернул головой, поморщившись от собственного произношения. — Хоуп-Сити, ансвер. Ю хиер ми? Плиз, Хоуп-Сити. Ансвер. Кэн ю хиер ми?
Никакого ответа не последовало. Варяг повторил свой монолог, затем пощелкал еще на панели и повторил в третий раз. Тишина.
— То ли мощности передатчику не хватает, то ли еще что. Прием ловит, а исходящий не проходит. Или я не до конца разобрался в этом приборе.
— Неужто это сложнее, чем управлять самолетом? — спросил Васнецов.
— Еще бы.
Николай оглянулся на Сквернослова, желая понять, отчего тот затих. Славик сидел молча и пристально смотрел в потолок.
— Мужики, мне очень совестно прерывать вашу милую беседу, но неужели вы, мать вашу, не чувствуете, что у нас на крыше кто-то есть? — тихо проговорил он.
Николай тут же прильнул к перископу. Он осторожно стал вращать его в поисках того, о чем говорил Сквернослов. На крыше действительно кто-то был. И движение полусферы перископа побеспокоило его, поскольку стало отчетливо ощущаться шевеление кого-то весьма большого и тяжелого.
Вячеслав недоуменно смотрел на то, как лицо Николая расплылось в улыбке.
— Колян, ты чего скалишься? Уж не Нордику ли ты опять на крыше увидел?
— Да это мишка. — Васнецов продолжал улыбаться, глядя в смотровой прибор.
— Кто? — удивился Варяг.
— Ну, белый медведь.
— Тот самый? Это сколько же мы его на себе протащили?
— Не знаю, тот или не тот. Но он разлегся на крыше лунохода. — Васнецов пожал плечами.
Славик взял автомат и стал колотить прикладом по потолку.
— Исчезни, падла! Слазь! — закричал он. — Кто за проезд платить будет, сучье отродье!
Стало слышно, как медведь недовольно рычит, и почувствовалось, как он ерзает.
— Сейчас я его стряхну, — ухмыльнулся Варяг и, убрав внешние антенны обратно в пеналы, завел двигатель машины. — Парни, держитесь!
Луноход сначала медленно стал съезжать с вершины горы, затем, набирая скорость, помчался вниз по склону, к раскинувшемуся у подножия лесу.
Казалось, так быстро луноход еще никогда не ехал.
— Ну что? — спросил Вячеслав.