Хотя отбытие Салана из Индокитая также привело к перемещениям на других уровнях, нельзя предположить, что Наварру пришлось работать с совершенно неопытным собранием подчиненных командиров. В любом случае, пожелай он этого, он мог бы потребовать, чтобы подчиненные Салана остались, хотя бы временно. Напротив, Наварр, казалось, был вполне доволен тем, что мог назначать на ключевые посты людей по своему выбору. Например, он ни в коей мере не возражал против отбытия из Индокитая командующего ключевым северным регионом генерал-майора Франсуа Гонсалеса де Линареса, и его замены значительно более молодым французским бригадным генералом, до этого командовавшим 2-й тонкинской маршевой дивизией (2 DMT) и который, по всей видимости, был примером полной физической и психологической противоположности Наварру. Коньи, которому тогда было сорок восемь лет, ростом шесть футов четыре дюйма и состоявший из мускулов, был, вероятно, единственным французским генералом, который одновременно окончил самую престижную инженерную школу Франции, Политехническую школу, и обладал дипломом по политологии и докторской степенью по юриспруденции; последние два были получены на «подпольной» основе, когда армия отправила его для выполнения специальных обязанностей при получении дополнительной военно-инженерной подготовки, в то время как он лично предпочитал политологию и юриспруденцию. Любимый своими войсками и неотразимый для женщин, он был одним из любимых подчиненных покойного маршала де Латтра де Тассиньи и унаследовал у него вкус к военной пышности и положению. В официальной одобренной биографической статье говорилось, что «если его охватывала внезапная ярость, он взрывался, причем очень быстро и не переносил любую обиду». Благожелательный, хотя и не официальный, наблюдатель Жюль Руа говорит о Коньи, что его начальство его ненавидело за то, что он оспаривал приказы и подтверждает его тонкокожесть: «Одно-единственное слово может глубоко ранить Коньи; в этом случае он не простит… Он набросится на человека, которого считает ответственным за рану и попытается растоптать его».
Из замечаний Коньи о Наварре десять лет спустя, в том, что он называет «свободным признанием», последняя черта характера, кажется довольно хорошо задокументированной. И все же это был человек, которого Наварр лично выбрал 21 мая 1953 года, что бы руководить тем, что несомненно должно было стать решающей фазой восьмилетней войны в Индокитае. В тот же день Наварр произвел Коньи в генерал-майоры.
Наварр внес несколько изменений и нововведений в свой собственный генеральный штаб. Он стремился к большей интеграции военно-морского и воздушного командования и сухопутных войск, приказав своему новому начальнику штаба, генерал-майору Гамбьезу, радикально упорядочить свою командную структуру. Возможно, в попытке подражать стремительности и напору с которыми покойный маршал де Латтр вдохновлял командование Индокитаем, Наварр, иногда с большим риском для себя, посетил буквально каждый сектор Индокитая в течении нескольких недель. Особенно его интересовали авиабазы Лайтяу и Нашанг. Его самолет был поврежден в нескольких местах зенитным огнем коммунистов во время посещения последней базы. Наварр даже посетил партизанскую базу горных племен в глубине коммунистической территории, чего не делал ни один другой главнокомандующий в Индокитае. Именно во время своего визита в Нашанг Наварр встретился с командиром этой базы и 7-й мобильной группы полковником Луи Бертейлем. Бертейль был офицером, у которого даже до Дьенбьенфу было мало друзей среди его сверстников. Выпускник Колледжа Генерального Штаба, он имел литературные наклонности, и его блестящие выражения обеспечили столовые старших офицеров в Индокитае огромным количеством цитируемых фраз, одни из которых ошибочно приписывались Бертейлю, другие напрямую связаны с ним. Одним из наиболее запоминающихся была его характеристика авиабазы Нашанг как «косвенной и бивалентной защиты как Лаоса, так и дельты Красной реки». В Нашанге Бертейль привлек внимание генерала Наварра и вскоре оказался в его штабе в качестве заместителя начальника по операциям. Коньи, непосредственный начальник Бертейля в Нашанге, десять лет спустя сказал о нем, что тот «бременен» обширной теорией использования укрепленных авиабаз. Коньи также утверждает, что полковник Бертейль был тем, кто в конце концов убедил Наварра не только в полезности Дьенбьенфу, но и в абсолютной правильности «воздушно-наземной базы» как панацеи от дилемм войны в Индокитае.