7 февраля настала очередь государственного секретаря по вопросам обороны Франции Шевиня посетить долину в сопровождении Коньи. Через неделю государственный секретарь вернулся в Дьенбьенфу, на этот раз в сопровождении председателя Объединенного комитета начальников штабов Франции генерала Поля Эли. Шевинь не рассматривал свой визит как легкомысленную экскурсию, он остался с ночевкой и посетил каждый опорный пункт. Бывший полковник регулярной армии, он был в целом знаком с военными проблемами. Его визит был рекогносцировкой перед визитом его министра обороны, мсье Рене Плевана, 19 февраля. К тому времени и Коньи и Наварр уже ездили туда и обратно между Дьенбьенфу и Ханоем, так как оба побывали накануне в долине в компании главного хирурга французской армии, доктора Жансотта и главного военного медика в Северном Вьетнаме, полковника медицинской службы Терраморси. С визитом Плевана, похоже, был достигнут кульминационный момент периода внешних инспекций Дьенбьенфу. Правда, достопочтенный Малькольм Макдональд, верховный комиссар Великобритании по Юго-Восточной Азии, посетил Дьенбьенфу 6 марта 1954 года, когда аэродром уже находился под спорадическим огнем коммунистов. Генералы Наварр и Коньи совершили последнюю совместную поездку в Дьенбьенфу 4 марта. Но большинство других визитеров теперь были специалистами более низкого уровня, который лихорадочно работали как раз перед тем, что, как они знали, скоро станет полномасштабным нападением.
Утром пятницы 12 марта, командный самолет генерала Коньи приземлился в последний раз на главной взлетно-посадочной полосе Дьенбьенфу, уже усеянной обгоревшими остовами нескольких самолетов, уничтоженных артиллерией коммунистов.
Коньи в последний раз посетил ОП «Беатрис», проявляя явные признаки беспокойства о его благополучии, если опорный пункт не будут поддерживать мощными контратаками. В течении дня отдельные 75-мм снаряды и 120-мм мины выпущенные коммунистами, падали случайным образом во многих точках долины, по-видимому, миновав зону стоянки аэродрома, где весь день стоял С-47 Коньи. Другие транспортники торопливо катились по взлетно-посадочной полосе, сбрасывали грузы и снова взлетали. В 15.30, Коньи вернулся в свой самолет, в сопровождении де Кастра и его штаба. Возможно, Коньи полагал, что это была просто еще одна из его экспедиционных поездок в Дьенбьенфу, но многие из тех, кто стоял в почтительном ожидании, пока его высокий силуэт не исчезнет внутри самолета, знали, что они больше не увидят его до конца битвы.
Когда оба двигателя самолета медленно провернулись, залп 105-мм гаубичных снарядов накрыл стоянку, практически взяв в «коробочку» группу сопровождения, теперь лежавшую на перфорированных стальных плитах стоянки, и поджег два самолета-разведчика «Кузнечик», стоявших неподалеку. С-47-й взлетел в облаке пыли и убрал шасси, как только поднялся в воздух. В 17.30 истребитель-бомбардировщик F8F «Биркэт», стоявший на ремонте, был изрешечен осколками. На следующий день шесть F8F из 1-й группы 22-го истребительного крыла (CG 1/22 «Сентож»), будут уничтожены огнем противника.
Тем временем, французская разведка добыла ценную информацию: политические комиссары коммунистов приказали населению деревень очистить долину к полудню субботы, 13 марта 1954 года. Капитан Ноэль, офицер разведки, сообщил эту новость полковнику де Кастру после возвращения с аэродрома. Предыдущий опыт подсказывал, что противник нападет в час, когда было еще достаточно светло, чтобы он мог видеть результаты огня своей артиллерии, но слишком поздно, чтобы французские истребители, базирующиеся в Дьенбьенфу могли эффективно вступить в бой, а те, что базировались в Ханое, вообще вмешаться. Мартовские ночи рано наступают в глубокой долине, расположенной на 21 градус к северу от экватора.
На регулярном докладе старших командиров перед обедом де Кастр просмотрел обычные донесения, выслушал обычные замечания, прочитал телеграмму от генерала Лозена, призывавшую всех пилотов, принимавших участие в битве при Дьенбьенфу, пойти «на исключительный риск» а затем закончил доклад просто фразой:
- Господа, это будет завтра, в 17.00.
Поскольку французский гарнизон готовился к сражению при Дьенбьенфу, полезно еще раз описать окончательный боевой порядок.
Если смотреть с воздуха или окружающих высот, Дьенбьенфу теперь выглядел как гигантская первобытная деревня, население которой, еще не овладев искусством строительства домов, предпочло укрыться в земляных ямах. Внутри основного узла сопротивления и на основных отдаленных позициях исчезли последние клочки растительности. Только вблизи ОП «Анн-Мари» и вдоль западного фланга ОП «Клодин» все еще оставались какие-то следы от существовавших там рисовых полей. Больше не было никаких следов от того, что было скоплением маленьких деревушек и деревень вокруг маленького поселка Дьенбьенфу. Величественный дом довоенного французского резидента, стоявший на месте нынешнего ОП «Элиан-2», был занят марокканцами майора Николя. Здания были разобраны камень за камнем на строительство блиндажей. Сам Николя занял часть подвала под свой командный пункт, с приятным удивлением обнаружив тайничок с двадцатилетними бутылками французского вина. Совершенно новая дорожная система, накатанная по грунту машинами и танками гарнизона, теперь соединяла различные опорные пункты. Каждый опорный пункт был более или менее окружен заграждениями из колючей проволоки. Ночью дороги и тропинки между ними закрывались передвижными проволочными заграждениями. Кроме того, периферийные позиции были окружены обычными минными полями и «прыгающими минами» с электродетонаторами, предназначенными для уничтожения наступающих волн пехоты противника, после того как они прорвутся через колючую проволоку. Кроме того, французские инженеры вкопали в склоны наиболее крутых высот десятигаллонные бочки с «нагелем», загущённым напалмом, огненный поток которого, подорванный электрическими детонаторами, зальет нападающих огнем и превратит их в человеческие факелы. Наконец, на ключевых позициях французов имелись снайперские винтовки с ночными прицелами, инфракрасная подсветка которых могла обнаружить наступающего солдата противника в самую темную ночь.