— Спасибо, что пришел ко мне, — сказала Туу-Тикки. — Мне это было очень нужно.
Грен взял ее за руку и поцеловал в ладонь.
— Спасибо, что доверилась мне.
Некоторое время они молчали. За их спинами открылся морозильник, скрипнул ящик, в раковину тяжело грохнулся большой кусок говядины.
— Я не хочу мяса сегодня, — Туу-Тикки сморщила нос.
— Это собаке.
— Не уверена, что ему можно. Хотя… Пойдем посмотрим, что это за порода.
«Порода» рассматривала вернувшихся в гостиную людей, просунув морду сквозь балюстраду.
— Ага! — обрадовалась Туу-Тикки. — Кажется, я знаю, что это за собака. Погоди…
Она принялась искать и довольно быстро показала Грену фотографию.
— Один в один, — оценил Грен. — Русская псовая борзая? Странное название.
— Русская — по стране происхождения породы. Псовая — значит шерстяная. Борзая — это такая породная группа очень быстро бегающих собак. Я когда-то видела такого зверя, бегущего через еловый весенний лес. Потрясающее по красоте зрелище!
— А ты хотела бы такую собаку?
— И гулять с ней двадцать километров ежедневно? Я столько не пройду. Погоди, я посмотрю, чем их кормят…
Туу-Тикки пустилась в изучение рациона русских псовых борзых, а Грен взял в ее кабинете первую из толстых зеленых книг и принялся за чтение. «Ночь была в общем самой обычной, ничем не примечательной ночью, каких полно бывает в году. Не было в ту ночь никакого праздника, никаких магических знамений, и с астрономической точки зрения она тоже ничем не была интересна. Даже дождя не было…»
========== 13 ==========
Вечером, перед закатом, пес спустился вниз и заскулил, царапая лапой входную дверь.
— Гулять хочет, — сказала Туу-Тикки, которая читала про русских псовых борзых всю вторую половину дня.
Грен отложил книгу — она оказалась необыкновенно увлекательной — и предложил:
— Выпусти его в сад.
— И потом убирать какашки из розария? Сóбак, подожди, сейчас переоденусь и будем гулять. Грен, пойдешь с нами?
— Пойду.
Грен ушел к себе переодеваться. Когда он вернулся в гостиную, Туу-Тикки, в зеленых джинсах и рубашке, привязывала к ошейнику собаки длинный шелковый зеленый шарф с серебристым узором.
— Сойдет за поводок, — сказала она. — О, ты в кроссовках. Правильный выбор.
Они с собакой вышли за ворота и пошли по заросшей травой тропинке. У первого же поворота Туу-Тикки отвязала шарф и пес порысил куда-то в сторону.
— Жаль, я не знаю, как его зовут, — вздохнула Туу-Тикки, наматывая шарф на шею. — Даже позвать не смогу. Надеюсь, команду «ко мне» он знает.
Проверила это Туу-Тикки не сразу. Сначала пес оросил все травяные кочки и кусты, которые ему встретились. Потом несколько раз присел, отбегая подальше. На команду он пришел, Туу-Тикки и Грен погладили его по шелковистой шерсти, и пес легким галопом унесся вниз по холму.
— Он как будто летит, — заметил Грен. — Потрясающей красоты собака. Хочу себе такую.
Туу-Тикки с улыбкой посмотрела на него.
— Гулять. Купать. Вычесывать. Посмотри, сколько шерсти.
— Все равно хочу. Не прямо сейчас, может быть…
Пес наворачивал вокруг них круги, пока они спускались по холму к морю. Грен знал, что внизу проходит трасса, отделенная от холма сосновой рощицей. Пожалуй, идти до самого берега не стоило.
Заходящее солнце светило прямо в лицо. Далеко впереди сиял океан. Ветер дул от берега, растрепывая волосы. Грен взял Туу-Тикки за руку. Шли они в молчании. Им было хорошо и так. Незаметно они дошли до сосен — невысоких, искривленных ветром с моря, истекающих запахом смолы, смешивающимся с запахом океана. Пес, набегавшись, внюхивался в хвойную опаль, метил стволы. Грен оглянулся назад, на холм. Дом почти скрылся, только от медной черепицы на крыше отражались солнечные лучи.
— У нас очень красивый дом, — сказал Грен, разбивая молчание.
— Ситтин, — поправила Туу-Тикки. — Он же скрыт от человеческих глаз. Мы можем открыть его, но никогда не делаем этого надолго.
— А как же гости?
— А они его видят. И нас — сидов в ситтине.
— Люди пишут, что связываться с сидами и гостить в ситтине опасно, — улыбнулся Грен. — Но разве мы опасны?
— Для людей — возможно. Ты зачаровываешь.
— Ты тоже.
— А представь, как это действует на людей.
Грен нахмурился.
— К несчастью, я знаю. Лучше, чем мне бы хотелось.
Туу-Тикки остановилась, чтобы обнять его и поцеловать.
— Не грусти, — попросила она. — Все это в прошлом.
— Что я буду делать, если придут гости-люди, которые будут реагировать на меня… как люди? Я не могу… отвращать гостей. Мне так кажется.
— Попробуем решать проблемы по мере поступления. Твои братья с Прим и Трайм ведь тоже не вполне люди, а им это не мешает.
Они дошли до края рощи и повернули обратно к дому. Пес трусил рядом, вспугивая птиц из травы.
— Ты уже написала сестрам?
— Да, попросила адреса твоих братьев, рассказала о нас. Жду ответов. Знаешь, а я не уверена, что они друг с другом знакомы — я про сестер. Забыла Йодзу спросить.
— Думаю, они друг о друге как минимум знают.
Ветер, играя с шарфом Туу-Тикки, ненадолго прижал его край к груди Грена.
— Мне интересно, как они все познакомились, — призналась Туу-Тикки. — Грен с Прим и Тави, Грен с Трайм и Тами. Ведь твои братья, как и ты, не с этих земель. Странно все.
— Странно, — согласился Грен. — Но я уже начинаю привыкать к эти странностям.
Впереди них по холму карабкались длинные тени. Перед псом тоже бежала его тень. Грен шел и размышлял, кто же протоптал эти тропинки: за час с лишним они не встретили ни одного человека. И что именно включает в себя ситтин? Только дом и сад, ограниченное забором пространство? Или весь холм?
Из-под подошвы выкатился прозрачно-медовый камешек. Грен поднял его и сунул в карман. Уставший пес пошел рядом, высунув длинный розовый язык.
— Завтра снова с ним погуляем, — сказала Туу-Тикки, когда Грен распахнул перед ней калитку.
— А сейчас кормить будем? Мясом?
— Кашей и через час. Я нашла рецепт, духи еще днем сварили кашу. Оказывается, там должны быть рубец, сердце, мясо, костный мозг, три вида круп, оливковое или льняное масло и морская капуста. Запах стоял… — она покачала головой, всходя на крыльцо. — Хорошая у нас вытяжка на кухне.
— То-то котята забеспокоились. А им такую еду можно?
— Можно. И, кажется, им она нравится больше кошачьего корма.
За двадцать часов комы система обработала полученные терабайты информации, проставила маркеры, ссылки и связи, и ещё четыре часа Алекс просто проспал. Просыпался он медленно и неохотно. Окончательно его разбудил чешущий ухо Вьюн, пёс что-то задел когтями и взвизгнул. «Оставь ухо в покое!» — моментально отреагировал хозяин. Кобель подскочил и сунул Князю в лицо мокрый нос. «Да что ж ты делаешь?..» — Алекс поймал собаку за морду, вытер лицо и огляделся. Место было незнакомым. Абсолютно незнакомым. Вьюн махал хвостом и улыбался. Домов в этом стиле Князь не видел лет десять, с тех пор как перестал общаться с экологами-реконструкторами.
Ещё в доме обнаружилась архаичная сеть исторического протокола IEEE 802.11. И, кажется, это были ещё не все сюрпризы… Алекс совершенно не помнил, как он тут очутился. Он чувствовал голод и желание добраться до туалета. Князь сел, изучил себя. Все конечности были на месте, жёлтая карточка болталась на шее. Он где-то работал?
Алекс затребовал архивные данные, система предложила на выбор восемьсот семнадцать терабайт информации. Князь подавился воздухом. Уточнил запрос, попросив оперативные архивные данные. Система выдала информацию за последние четверо суток линейного времени. В данных был провал, но не это озадачило Алекса сильнее всего. Судя по данным системы, у него запускались летальные программы. Чуть больше суток назад он был убит. Князь зажмурился и попробовал коснуться пальцем кончика носа, палец ткнулся в подглазье. Да, программы успели отключить часть нервных путей.