— Потрясающе, — сказал Алекс, — я такую скученность заселения видел только на «чистых» колониях. Это норма для этого времени?
Туу-Тикки невесело рассмеялась.
— Это еще не скученность, — сказала она. — Один дом, одна семья. Видел бы ты Гонконг! Да что Гонконг! Я жила в Москве до приезда сюда. Многоэтажки на несколько сотен квартир, комнат меньше, чем жильцов… И вечная нехватка жилья.
— Нет, я имею в виду так много маленьких домиков вплотную друг к другу, — объяснил Князь. — Я видел спальные районы Москвы и Ленинграда.
— Да, здесь это норма, — кивнула Туу-Тикки. — Дороговизна земли в сочетании с желанием жить все-таки поближе к центру.
— А ты была в Гонконге и Москве? Я читал, что самая чудовищная плотность заселения до две тысячи тридцатых годов была в Большом Токио.
— В Гонконге не была, в Москве жила. В Токио все же лучше, чем в Гонконге, больше площадь квартир. Даже не знаю с чем сравнить… Представь себе квартиру для семьи размером с нашу ванную.
— Пф! — Алекс представил и передёрнулся. — Так мне не кажется, что ты говоришь по-русски на самом деле?
— Не кажется, — согласилась Туу-Тикки. — Я родилась и выросла в СССР, мой родной язык русский.
Кодзу молчал, грыз вынутую из бардачка зубочистку и смотрел в окно.
Князь проводил взглядом громоздкий внедорожник с множеством наклеек на бортах.
— Моя жена родилась и выросла в Ленинграде. Мы сначала куда поедем? Мне кажется, Разукрашенные леди ближе всего?
— Да, мы как раз туда, — Туу-Тикки глянула на навигатор. — Через три квартала. Сейчас я найду место для парковки.
Они остановились и вылезли из машины. Алекс потянулся, для него машина была слишком низкой. Квартал вокруг словно сошёл со страниц викторианского романа — ухоженные деревца, небольшие особняки с эркерами, чисто отмытые улицы, подстриженная трава сквера. Туу-Тикки махнула рукой на восток.
— Самые известные Леди вон там.
Князь кивнул. Домики его очаровали, в них было что-то необъяснимо-колдовское. Несмотря на высокотехнологичные оконные рамы и ряд столбов электропередач. Перед одним из особняков висела табличка на состаренном дереве «Сегодня первый день твоего умирания». Алекс хмыкнул. Пожалуй, стоило остаться тут до захода солнца и подождать вылета ведьм на мётлах. Или на чём они традиционно летали?
— Офигеть… — пробормотал Кодзу. — Тут что, весь город такой зеленый? — Он подошел к газону и потрогал траву. Повторил: — Офигеть. Газоны и деревья — и все бесплатно.
— Ты же видел мой сад, — удивилась Туу-Тикки.
— Частный сад при крутом дорогущем доме — это понятно, — объяснил Кодзу. — А вот так, в свободном доступе…
По улице шла старушка с маленькой пушистой белой собачкой. Собачка присела на газон, чтобы сделать свои дела. Старушка собрала какашки совочком в пакет и пошла дальше. На другой стороне улицы пожилой негр курил сигару. Кодзу посмотрел на него и потащил из кармана сигареты и зажигалку.
— На траве можно ходить босиком или лежать, — сказал Князь, обращаясь к рыжему. — Мможет, тебе это понравится?
— Я лучше там… — Кодзу кивнул на холм. — Там собаки на траву не гадят.
Туу-Тикки улыбнулась и медленно пошла по улице вниз, разглядывая разноцветные фасады и занавески на окнах.
— А вот и табачная лавка, — она указала на маленький полуподвальный магазинчик на углу. — Зайдем?
— Я пойду на холм, в сети говорят, оттуда интересный вид на город, — Алекс проводил своих спутников взглядом и захромал вверх по лестнице.
Вид в самом деле того стоил — разные крыши, зелёные факелы сосен, ажурная конструкция какой-то технологической башни, вырастающая из нетопливо ползущих прядей местного странного тумана. Князь подумал, был ли Сан-Франциско его Земли так же интересен? Стоя на холме, Алекс отчётливо слышал геологическую активность в разломе Сан-Андреас.
В табачной лавке у Кодзу разбежались глаза. В ней были шкафы с сигарами и стенды с трубками, стеллажи сигарет и сигарилл, отдельная витрина с электронными сигаретами и трубочным табаком. Пока он изучал товар, Туу-Тикки попросила показать ей несколько трубок-чёрчварденов, выбрал две, взяла к ним две пачки ершей и долго обсуждала с продавцом достоинства доминиканского и виргинского табака.
Кодзу в конце концов решил взять по пачке всего. От совсем дешевых сигарет он отказался — хватит, накурился в свое время. Сигариллы попробовать стоило. Сигары… Кодзу прикинул, как бы он смотрелся с сигарой, и покачал головой. Может быть, когда нибудь, но не сейчас.
Из лавки они с Туу-Тикки вышли, нагруженные двумя большими бумажными пакетами с головой индейца. Пакеты нес Кодзу. У Туу-Тикки была только маленькая сумочка с кошельком и ключами от машины. Ее длинную юбку трепал ветер.
— Куда теперь? — спросил Кодзу.
— В Чайна-Таун, — сказала Туу-Тикки. — А вон Алекс. Пойдем к нему.
Приближение своих спутников Князь почувствовал издалека по запаху табака. Обернулся и помахал.
— В моё время здесь просто лес. Так странно смотреть на город.
— А я бы посмотрела на лес… — мечтательно сказала Туу-Тикки. — В этом мире слишком много людей. Это плохо.
— Много — это сколько? — поинтересовался Кодзу. — Миллионов двести?
— Семь миллиардов, — покачала головой она.
Кодзу поперхнулся дымом.
— Блин! Куда столько?
— Вот и я хотела бы знать.
— Семь миллиардов, — Алекс кивнул. — В моём мире население росло ещё сто лет. Потом началась экологическая катастрофа. Сейчас на Земле нет ни одного крупного города. Самые большие скопления людей в университетах. Я могу показать фото на чьём-нибудь планшете. А для чего вы курите?
— Меня это успокаивает, и мне нравится процесс, — сказала Туу-Тикки.
Кодзу пожал плечами.
— Я не пью алкоголя, не употребляю наркотиков, до Доминика не занимался сексом, питался полуфабрикатами. Мне нужно было какое-то личное удовольствие.
— Курение — это личное удовольствие? — Князь вытаращил глаза. — Ты серьёзно? Это же… горячий дым.
— Угу, — согласился Кодзу. — А еще это моя личная привычка. Личная, понимаешь. Мне нравится — и все.
Туу-Тикки рассмеялась.
— Культурные противоречия, — сказала она. — Дойдем до Чайна-Тауна пешком или поедем?
— Там, откуда вы прибыли, есть большие проблемы с реализацией личных пристрастий? — Алекс посмотрел на Туу-Тикки. — Далеко идти? Я медленно хожу.
Кодзу хмыкнул.
— Меня химически кастрировали в четырнадцать, чтобы я работал «тенью» у элиты, — сказал он. — Доминику понадобилось полгода, чтобы восстановить мою способность заниматься сексом, и еще столько же — чтобы я смог получать удовольствие от него. Думаю, это дает представление о том, откуда я прибыл?
Туу-Тикки с сочувствием погладила его по плечу.
— Довольно далеко, — сказала она. — Значит, поехали.
— Поехали, — кивнул Князь. — То, что ты говоришь, Кодзу, напоминает мне искусственный социум. Бывшее место ограничения свободы или религиозный орден. Не берусь судить, что хуже. Хорошо, что вы оттуда, гм… свалили.
До самой машины Кодзу молчал. А потом объяснил:
— Амиу — бывшая тюремная колония. Управляется ИскИном. И да, очень хорошо, что мы оттуда свалили. Вопрос в том, что делать дальше.
— Отдыхать, — посоветовала Туу-Тикки. — Наслаждаться жизнью. Адаптироваться к воздуху и воде.
— Угу, к воде, — буркнул Кодзу. — То-то… а, неважно.
— Туу-Тикки права. Судя по запаху, вы тут недавно. И пока не закончится адаптация, принять хороших решений вы не сможете. Физиология не позволит. Судя по твоим словам, «наслаждаться жизнью» для тебя — фраза ни о чём. Что-то, что отвлекает от основной задачи. Кодзу, а что если для вас режим выживания в самом деле закончился? Можно жить. Я помню, когда я ушёл с оперативной работы, я ещё полгода бегал по стенам. Не мог сменить ритм жизни. Потом — хлоп, и отвалился со стены. Было странно.