— Конечно, — кивнул Грен. — Садись. Чаю?
— Лучше молока.
— Я бы посидел ещё минут десять, куда-то ходить с дорадой в животе… — Алекс развёл руками. — Ты дорожный навигатор? Что это значит? Что будет нужно от меня? И у меня ещё собака.
— У меня тоже собака. Две, — уточнил Дэн, устраиваясь за столом с большой кружкой холодного молока. — У тебя есть Дорожные координаты твоего мира?
Алекс задумался. Из своей жизни он ничего такого не помнил. Но из того массива информации, который получил неизвестно от кого и где… Система запустила поиск по фразе и выдала ответ.
— Да. Если это они, — Князь назвал выданный системой ответ.
— Они, — кивнул Дэн. — Тогда план такой. Сейчас мы идем ко мне домой, кстати, там тоже две борзых, одна русская. В полночь уходим по зеркалу на Звездочку, я там работаю. На Звездочке я найду тебе и собаке попутный транспорт в твой мир и ты отправишься. Там недалеко, часов двенадцать.
— Собрать тебе еды в дорогу? — спросила Туу-Тикки.
— Я сам соберу, — улыбнулся Дэн. — Какая же ты юная… Тебе привет от Тами, кстати, она завтра к тебе собиралась. А тебе — от моего Грена, — он кивнул Эккенеру. — Ты совсем-совсем сидхе, я даже не ожидал.
— Хорошо, — кивнул Алекс, — захвачу кое-что из спальни, — он поднялся.
В спальне Князь забрал с тумбочки браслет, нацепил его на запястье, и жёлтую карточку. Подобрал с пола мячик Вьюна. Лежанку решил оставить тут, наверняка в доме ещё будут гости с собаками. Пёс крутился вокруг и заглядывал в глаза.
— Сейчас пойдём знакомиться с другими борзыми, — Алекс присел на корточки и обнял собаку за шею, — а через сутки-двое будем дома. Вьюга откусит тебе голову. А мне откусит голову Марина Евгеньевна… И Герман добавит…
Вьюн повилял хвостом и шумно вздохнул. Князь поднялся, оглядел спальню и вышел из комнаты. Спустился обратно в гостиную.
— Я заберу мячик? — он показал игрушку Туу-Тикки.
— Да, конечно, — улыбнулась Туу-Тикки.
— Заглядывай к нам еще, если будешь на Дороге, — добавил Грен.
— Непременно, — улыбнулся Алекс. — Спасибо за помощь. Мне очень понравился ваш дом. Удачи вам всем, — Князь посмотрел на Дэна. — Мы готовы.
Через минуту они ушли. Доминик проводил их взглядом и сказал:
— Я ушел читать. Кодзу, спасибо за ужин.
— Да. Очень вкусно, — Грен поднялся. — Тикки?
— Я посуду загружу в посудомойку, — сказала она.
— Я сам, — отмахнулся Кодзу. — А то я тут от безделья сдохну.
Они прошли через зеркало почти одновременно. Похожие — и совершенно разные. Обе невысокие, ладные, длинноволосые; обе в платьях, открывающих плечи и подчеркивающих талию; обе босые. Возраст… неопределим. У одной черные волосы перехвачены заколкой пониже затылка, на пальце — кольцо с крупным радужным камнем, платье густо-синего цвета с белой кружевной отделкой. У второй волосы цвета темной меди собраны от висков в косички, на запястье — костяной браслет, на шее — ожерелье в том же стиле, вишневое расклешенное от груди платье открывает ноги чуть выше колена. Обе круглолицые, с серо-синими большими глазами и маленькими розовыми ртами, обе — с трубками в зубах, только у первой — черчварден с синей чашкой, а у второй — бриаровая «канадка». И у обеих в руках по большой картонной коробке, перевязанной палевой кружевной лентой.
Они переглянулись и фыркнули. Туу-Тикки отложила «желудь», который она как раз обкуривала, отодвинула вязание и поднялась им навстречу, оправляя юбку из золотисто-коричневого шелка.
— Тави, — представилась брюнетка.
— Тами, — назвалась вторая.
— Туу-Тикки.
— О! — сказала рыжая. — А он, — она взглядом показала на Грена, — знает?
— Знаю, — кивнул Грен.
Они были похожи даже больше, чем близнецы. Они были совершенно разные. Схожие голоса и интонации — но слушать Туу-Тикки Грен мог часами, голос Тами выдавал занятия вокалом, в голосе Тави была легкая хрипотца. Разный эмоциональный рисунок: Тави была глубоко погружена в себя, Тами не больше часа назад занималась сексом и несла на себе отпечаток своих мужчин, Туу-Тикки — просто взволнована и возбуждена. Сравнивать и находить различия можно было бы бесконечно, но Грен решил, что в компании трех «сестер» он будет лишним.
Он отложил книгу и поднялся, чтобы уйти к себе, но Туу-Тикки положила ладонь ему на запястье.
— Мы пойдем ко мне, — сказала она. — Не обещаю, что ненадолго.
Женщины переглянулись и рассмеялись. Грен вздохнул и пожалел, что не поехал в Аквариум с Кодзу и Домиником. С другой стороны, быть экскурсоводом ему не нравилось, а присутствовать при общении уже сложившейся пары нравилось еще меньше. Особенно — пары, ведущей себя так, словно весь мир им противостоит. И хватает же сил.
Была пятница. Если до сих пор Грен еще раздумывал, ехать ему в Джаз-гэллери или нет, то сейчас вопросы отпали сами собой. Надо же чем-то занять вечер, да так, чтобы не думать, что три сестры — три вариации на одну и ту же тему — перемывают сейчас кости ему и его двойникам. Насколько он знал, обсуждение мужчин всегда было любимой темой собравшихся вместе женщин.
Через час он уже и не вспоминал о них. Атмосфера джем-клуба была будоражащей и знакомой одновременно. Грен пришел с баритоном и почти сразу, не успев допить свой безалкогольный коктейль, включился в джем, где как раз не хватало саксофона. Он играл, наслаждаясь слиянием с музыкой, какого не чувствовал уже давно. Его слушали. На него смотрели. Он познакомился с трубачом Крисом и клавишником Итаном, к их столику подсел пожилой негр с альтовым саксофоном, назвавшийся Дэниэлсом и поинтересовался, какой марки гренов баритон. Похвалил звук, поругал европейские инструменты, прошелся по японским, признался, что «Клайверт» слышит в первый раз. С ходу вывалил все, что знал о местных магазинах и мастерских инструментов; Крис начал ему возражать. Итан допил вино и предложил Грену поиграть еще. После второго захода к Грену подошел высокий грузный азиат с выбритыми висками, сунул визитку, спросил, проездом Грен в городе или насовсем, намекнул, что может сосватать место баритон-саксофониста в начинающем раскручиваться банде. Грен пообещал, что заглянет послушать. Итан притащил изрядно выпившего перкуссиониста по имени Джи и начал доказывать ему, что Грен на своем баритоне способен сыграть вариацию на любую тему. Грен проговорился, что немного пишет сам. Итан потребовал, чтобы завтра же Грен пришел с партирурами или хотя бы скинул их Итану на емэйл, тогда они смогут сбацать вместе что-нибудь «охуенно потрясное». На низкую сцену поднялась полная мулатка с коротким ежиком седых волос и запела. Голос у нее был низкий, почти мужской, и совершенно потрясающий. Грен поддержал его саксофоном, вступил рояль, подала голос труба. Песню Грен не знал, но это было и не обязательно — слова не играли роли, важен был только голос. Музыка длилась и длилась, и это было не просто хорошо — это было правильно.
Грен вернулся домой к полуночи. В его телефоне был десяток новых номеров и емэйлов. Туу-Тикки не было видно, и он сел за комп, чтобы написать письма, и посмотреть записи на Ютубе, и переварить впечатления. Он понравился. Он произвел впечатление. С ним флиртовали и мужчины, и женщины — мужчины больше. Он получил два предложения работы. Он был равным среди равных — и ему понравилось.
А особенно ему понравилось то, что ему вовсе не нужна работа. Только музыка — а значит, он может выбирать то, что ему действительно понравится.
Грен вспомнил о том, что голоден, только когда пересмотрел все ролики Итана. Он и правда был очень неплохой клавишник. Куда лучше Тимофея с Каллисто. Даже странно, что в Джаз-гэллери в этот вечер клавишников было только трое.
Туу-Тикки сидела в гостиной, смотрела черно-белый фильм и вязала.
— Надо закончить сегодня, — объяснила она. — Это срочный заказ.
— Поужинаешь со мной?
— Чаю выпью.
Грен дождался, пока она закончит ряд и вложит закладку в книгу со схемой.
— Для чего ты вяжешь на заказ? — спросил он, ставя в микроволновку остывшее рагу. — Ведь не из-за денег же.