— Сочувствие не может быть лицемерным, — возразил Грен. — Оно или есть, или нет. Слушай, ты же пишешь каждый день. Выкладываешь неимоверное количество фотографий. Тебя комментируют, и много. Может, есть смысл вести блог еще и в англоязычном сегменте?
— Я пишу на Тумблере. И веду рукодельный блог на Этси. В основном, общаюсь с заказчиками. И с продавцами. Правда, мне практически ничего не нужно.
— То-то посылки приходят каждую неделю.
— Это все украшения. Я пытаюсь подобрать по комплекту украшений к каждому базовому комплекту одежды. Ну и материалы для работы. Те же бумажные салфетки и брадс для открыток дешевле покупать в Китае.
— Ты же можешь не экономить.
— Могу. А могу и экономить. Вдруг мне захочется научиться водить самолет и свою собственную «сессну»? Или заняться ювелиркой? Или слетать в Новую Зеландию на неделю? Это дорого. Даже при моем уровне дохода.
Грен улыбнулся.
— Или научиться дайвингу?
— Может быть.
— Кстати, все хотел спросить: тебе хватает денег на сад?
— Вполне. Йодзу написал, что его можно оплачивать из «гостевых».
— И тебе даже некому им похвастаться.
Туу-Тикки рассмеялась.
— Разве что сестрам. Понимаешь, я ведь еще и не могу никого позвать в гости. Никого из людей. Старые мои друзья — у них просто денег нет на такую поездку, да мы еще и не подружились настолько, чтобы приглашать их. А местных — я не хочу звать в ситтин. Тем более когда у нас гости.
— Ты меня озадачила. Думаешь, мне тоже не стоит приглашать сюда людей?
— В дом, полный духов?
— Да. Действительно. В явно дорогой дом, полный духов.
— Хотя духов можно попросить не показываться…
— Я не готов отвечать на вопрос, откуда у меня такой роскошный дом и кто эти люди в нем. А также кто я, откуда и так далее.
— Вот-вот, — согласилась Туу-Тикки. — То, что мы не выглядим на свой реальный возраст, для знакомых может и прокатить. Но дом не монтируется уже даже с паспортным возрастом. Будут вопросы.
— Что не так с домом?
— Ну, по документам нам с тобой по двадцать три года — только-только получили дипломы, считай. Практически ни у кого из наших ровесников нет своего жилья — они еще только отдают кредиты за обучение. И стиль… он очень зрелый. Не молодежный. Ладно, предположим, у кого-то из нас настолько изысканный вкус. Предположим даже, что кто-то из нас исхитрился заработать достаточную сумму — были прецеденты. Но возникает вопрос, на что мы живем сейчас? К двадцати трем годам невозможно обрести такую финансовую независимость, продавая рукоделие, даже если ты талантливый дизайнер — просто не успешь раскрутиться.
— А я и вовсе бездельник. Получается, наши работодатели вот так вот изящно изолировали нас от любых близких контактов с местными жителями?
— Ну да. Потому что встречаться в нейтральных местах мы можем с кем угодно, в гости ходить к кому угодно, а вот к себе позвать не получится. Кстати, по нам даже уровень доходов толком не читается.
— Это еще почему?
— Ну смотри. Одежда и обувь у нас не брендовая — индивидуальный пошив, кроме джинсов и кроссовок. Лейблов нет. Опознать этот самый индивидуальный пошив мало кто умеет. Это круто, очень круто, я не представляю, как это провернули без примерок… или нет, представляю, можно было просто взять за образец кого-нибудь из братьев и сестер. О, спрошу Тами, она может знать. Машины и мобильники у нас хорошие, но ничего выделяющегося. Привычки и образ жизни — к ним присматриваться надо, а присматриваться некому, мы замкнуты друг на друга. В дорогие и модные места мы не ходим. Совсем уж дорогих покупок не делаем. Но и не экономим. Странная картина вырисовывается.
Грен покачал головой.
— Странная, но в глаза не бросающаяся. Знаешь, у меня всегда было плохо с друзьями. Приятели были, а близких друзей — ни одного. Даже в детстве.
— Может, оттого, что сидхе плохо монтируются с людьми? Ты квартерон, это довольно большая доля Старшей Крови.
— Не знаю. Я как будто просто нигде не мог стать достаточно своим.
Туу-Тикки кивнула.
— Вот-вот. Я довольно поздно нашла «свою» тусовку. Был случай… Я считала одну девушку своей подругой, а она меня — просто приятельницей. Меня это достаточно сильно подрубило. Потом была одна эзотерическая компания, но я и туда толком не вписалась. С анимешниками вот сложилось только. А у тебя как?
— В школе — вообще никак, я тебе рассказывал. В колледже появились приятели, просто ребята с моего курса. Становиться душой компании я не умел, девушками не интересовался, пить почти не пил, наркотиков не пробовал, да еще жил с бабушкой и дедом, а не в кампусе. В армии тоже не сложилось, вся наша рота была — наемники. Для них Титан был не первой кампанией, домашний мальчик в это общество плохо вписывался. У меня был товарищ — ну, тогда я думал, что мы товарищи. Потом узнал, что он меня просто использовал. Я и сел-то из-за него. В тюрьме у меня друзей не было понятно почему. Не тот статус. На Каллисто — тоже. По той же причине. Похоже, и здесь не будет.
— Кто знает? Есть существа, которые к нам придут. Им, я думаю, будет все равно, кто ты, важно только, какой ты. Будут музыканты, с которыми ты играл в пятницу. Вдруг с кем-то сложится?
— Я никого не смогу пригласить к себе, — возразил Грен. — А любое общественное место предполагает известную дистанцию.
— Я не уверена, — возразила Туу-Тикки. — У меня с частью старых друзей отношения сложились в сети, встречались мы только в кафе и парках. Я никого к себе не звала первое время, просто возможности не было. Нам это не мешало.
— Если ты заметила, в сети я общаюсь в основном с людьми из России.
— Не скажи, тебя читает и комментирует два человека из Штатов, два из Канады и кто-то, кажется, из Камбоджи.
— И все они пишут на русском. Кстати, а кто из Штатов?
— Помнишь, к тебе пришел кто-то по ссылке от меня? Не помню точно ник, у него еще ворон на аватарке.
— Нуи? Который сетовал, что разрешение плохое, а потом мы обсуждали вебкамеры? Кстати, этом мужчина или женщина?
— В профиле не указано, да и какая разница? Пишет о себе в мужском роде, живет в Филадельфии, работает адвокатом.
— Интересно все-таки.
— Пока вы не договариваетесь, как опознать друг друга на очной встрече — не имеет значения, поверь.
— А второй кто?
— Анета.
— Да? Я думал, она откуда-то из Европы.
— Ты ее не читаешь?
— Нет.
— Она из Сан-Диего, но очень любит Прованс. Вечно постит виды Прованса.
— Прованс — это Испания?
— Франция. А Сан-Диего — это Южная Калифорния. У них в прошлом году были чудовищные пожары, эвакуировали все пригороды. Слушай, мы, конечно, хорошо языками зацепились, но ты ведь еще не завтракал?
Грен улыбнулся.
— Я забыл.
— И есть не хочешь?
— Не настолько сильно, чтобы обращать на это внимание. Мне и так хорошо. Ты заметила, мы с тобой давно никуда не выбирались вместе? Может, сходим в кино?
— Давай не сегодня. Воскресенье же.
— О, точно. Ну тогда еще куда-нибудь.
— Я посмотрю в интернете, что за мероприятия сегодня в городе и ближних окрестностях. А ты иди пока поешь. Горячего ничего не осталось, но есть греческий салат, булочки и полно копченостей.
Грен поцеловал ее в волосы. И попросил:
— Составь мне компанию. Хотя бы чаю выпей.
Туу-Тикки улыбнулась и кивнула.
За завтраком Грен спросил:
— Тебя не тяготит, что у нас нет общей деятельности?
— А дом?
— Он практически не требует моего участия. Садом ты занимаешься сама. Я ведь даже готовить не умею. Мы почти ничего не делаем вместе.
Туу-Тикки задумалась над чашкой.
— Не знаю, — сказала она. — Действительно, наш расклад таков, что в нем почти нет места общим делам. Ну, кроме закупок продуктов. Концерты, кино, прогулки — это все-таки отдых. В музыке я потребитель, а не творец. Мое рукоделие — занятие для меня одной. А ты умеешь что-нибудь делать руками?