Дженни вырвалась на крышу и понеслась по скользкой кровле, рассекая завесу дождя. Она сбросила туфельки и принялась карабкаться вверх по крутой наклонной плоскости, но мокрые ступни в одних только чулках неумолимо соскальзывали с залитого ливнем ската. Она была уже почти на самом верху, когда не удержалась и сползла вниз. Еще раз, сбивая в кровь ноги на стыках и швах, она упорно устремилась наверх к самому коньку крыши. Она подняла глаза и остолбенела: из-за самого гребня показался Фокнер.
У Дженни подкосились ноги, она упала на холодное мокрое железо и осталась лежать, беспомощно растянувшись на предательском склоне. «Муха, пойманная на липучку», — обреченно подумала она. И этот жуткий человек, стоявший над ней, хорошо это знал. Он медленно, заложив руки в карманы, направился к ней, остановился на полдороге и еще раз неотрывно посмотрел на жертву. И только потом рассмеялся. Этот хохот был самым страшным и зловещим из всего, что было в ее жизни.
Убийца вновь продолжил свой путь к маленькому замершему телу. Бомбардир, словно молния, появился на крыше, Фокнер обернулся, словно сделал балетное па ногой. Ступня попала как раз в плечо Дойла. Он не устоял на ногах, потерял равновесие, растянулся во весь рост на загрохотавшем железе, перелетел через невысокую балюстраду и по мокрому крутому склону сполз во дворик.
Всего лишь четырех, самое большее, пяти минут Бомбардиру хватило, чтобы примчаться от телефонной будки до домика Краудеров. Он отшвырнул уже бесполезный мотоцикл и растворился в темной подворотне как раз тогда, когда из-за угла вынырнула машина Миллера.
Маллори выскочил еще на ходу и первым бросился в погоню за беглецом. Непонятно почему, но он вдруг ощутил такой прилив энергии, какого не испытывал много лет. Словно вернулись старые добрые времена, когда он, тогда молодой стажер, ночами охотился за преступниками в лондонских доках, в трущобах Ист-Энда и под мостами через Темзу. Без схваток и жестоких драк не обходилась ни одна ночь, а по субботам могло случиться что угодно, так оно обычно и бывало.
Выломав лишь одним ударом плеча захлопнувшуюся створку ворот у дома Краудеров, он словно стряхнул с себя все пролетевшие годы. Инспектор успел увидеть проскальзывающего в окно Дойла и побежал следом, споткнувшись о выбитую дверь.
На площадку второго этажа Маллори добрался, когда Бомбардир уже заслонил собой проем двери, ведущей на крышу. Секундой позже раздался душераздирающий крик. Инспектор сам не понял, как он взлетел на крышу, не сломав себе шеи. Мужчина вцепился в щиколотку Дженни и, улыбаясь, тянул ее вниз по наклонной кровле. Маллори сразу узнал Фокнера. Одного мига ему хватило выстроить все факты в логическую цепь, упрямые факты, которые он, слепец, не хотел замечать и которым, старый дурак, не хотел верить. Теперь перед ним была леденящая кровь сцена из фильма ужасов, кошмар, наполненный вероломством и жаждой крови. Только в этом кино героиня не могла остаться в живых. Он содрогнулся и бросился в атаку. В ушах у него невыносимой болью бился отчаянный крик Дженни.
В свое время Джордж Маллори был на голову выше любого среднего регбиста и почти год сохранял титул чемпиона полицейских состязаний в тяжелом весе. Он поймал Фокнера за плечо и отмерил ему мощный боковой удар. Надо сказать, это вышло недурно. За свой любимый прием, отточенный до совершенства, двадцать семь лет назад он получил звание чемпиона по боксу среди полицейских Северной Англии. Но здесь и соперник был не лыком шит. Он выставил блок и ответил сильным ударом локтя, от которого у Маллори перехватило дыхание, сразу же ребром правой ладони он сокрушительно стукнул по левому плечу инспектора, и тот с ужасом услыхал, что кость переломилась, словно сухая ветка, а он сам со стоном осел на крышу. Фокнер яростно вцепился в воротник его плаща и потащил к балюстраде.
Миллеру казалось, что все это уже когда-то было и сейчас повторяется в третий или четвертый раз. Когда он проскочил двери на крышу, гром разорвал небо прямо над его головой. Буря крепла и набирала силу, разбрасывая повсюду серые клочья непробиваемого взглядом дождя. Даже прямо перед собой было видно не дальше, чем на два-три метра. В воздухе разнесся странный свистящий звук.
В мгновение ока Миллер понял все: девушка в порванном платье, плачущая на краю крыши, и Фокнер, повернувшийся к дверям и сжавший пальцы на воротнике инспектора.