Нежными прикосновениями смазывает мои синяки на руках, потом ногах. Я немного смущаюсь, ведь я в одной футболке.
— Футболку подними, Сливка, — его голос ровный и уверенный. Но едва заметно подрагивающие руки выдают, что он тоже взволнован. — Выше поднимай, — когда я слегка оголяю ребра. — Ну же, Ада, не стесняйся, — улыбается паразит, — я все успел рассмотреть в первый день знакомства.
— Помню, тебе не очень понравилось, — сквозь зубы.
— Ну-ка, покажи еще раз, вдруг сейчас понравится, — и тянет футболку вверх.
Смеюсь и отбиваюсь.
— Сама справлюсь, спину мажь.
А потом мы пьем чай, снова.
А потом я ему просто говорю, чтобы не уходил.
А он просто соглашается.
Я надеваю пижамные штаны, а Адам ложится в футболке. И у нас разные пододеяльники, которыми мы укрываемся, но я все равно чувствую жар его тела.
А еще у меня бурная фантазия. Бурная эротическая фантазия. Оказывается.
Мне хочется…так много хочется, чтобы он сделал.
Но Адам, похоже, спит.
Хочу называть его своим. Мой Викинг. Мой Адам. Мой мужчина.
Утром открываю глаза, как по щелчку, с одной мыслью "котятки!!!" Резко сажусь и шиплю от боли.
— Вот и проснулась ваша мамочка, малыши, — слышу воркующий голос Адама, — Спихнула вас на меня, а сама дрыхла всю ночь. Хорошо, что вас теперь можно раз в три часа кормить. Ну вот и все, все накормлены, — перекладывает последнего котенка в коробку, гладит их по очереди между ушек и встает. — Выспалась, фиолетовая? Ты, кстати, реально, как сливка. Вся фиолетовенькая, через пару дней пожелтеешь — сливы ведь желтые бывают.
— Ага, издевайся-издевайся. И не надейся, что я волосы перекрашу.
Он садится рядом со мной, а потом падает на спину и меня за собой тянет.
— А я и не хочу, чтобы ты перекрашивала волосы. Мне нравятся твои волосы, — трется носом о мой нос, а я плотнее губы сжимаю. Где там моя зубная паста «двойная мята»?
Вытаскиваю сама себя из объятий Адама и топаю в сторону ванны.
Надо еще накормить завтраком своего большого мужчину.
Адам уходит домой, а я еду в детский дом. Хорошо, что наш мини ремонт закончился, все покрасили. Но через неделю у моих девчонок выступление и я хочу посмотреть на их репетицию.
По пути, как всегда, покупаю кучу конфет. А еще сегодня должны быть вкусняшки, приготовленные воспитанниками.
— Ада! Ада приехала! — кричат мои девчонки. — А мы идем на репетицию!
— Я знаю, я и пришла посмотреть, как у вас все отлично получается.
Я люблю сюда приезжать.
Это мой дом.
У меня просто нет другого.
Квартира, которую ты снимаешь, не может быть твоим домом — там все чужое. Как бы ты не наводил там уют, там все равно все не твое.
В актовом зале уже сидит толпа зрителей, все любят смотреть на последние репетиции девчонок. Девочки будут выступать с двумя песнями. "Унеси на крыльях ветра" и "Я начал жизнь в трущобах городских". И они уже выучили все от и до. Мне очень нравится, и я ими безумно горжусь. А ведь юным артистам по семь-девять лет. А поют так, что кровь в жилах стынет. Маленькие заранее взрослые девочки. Девочки без детства. Без любви родителей. Без блеска в глазах.
— Ада, давай нашу споем вместе?
— Давайте! — разве могу я им отказать? Я и сама обожаю с ними петь.
— Погодите, мы остальных позовем, — кричат малышки и, выбежав в коридор, кричат, что сейчас будут петь с Адой и за пару минут зал наполняется практически всеми обитателями.
Тот, кто погас, будет ярче светить, чем кометы
Пролетающие над планетой
Из пустоты без твоей красоты не родится
Юности вольная птица
Лети над землёй
Словно орёл, словно орёл
Свети над землёй
Словно огонь, словно огонь.
Почему? Почему эти маленькие дети так остро чувствуют эту песню? Почему в глазках почти каждого, сидящего в зале блестят слезы. Эту песню они услышали около трех месяцев назад и с тех пор просят ее спеть. Я прослушала ее два раза и уже запомнила. Мои маленькие помощницы придумали крутой бэквокал к ней. Это потрясающе.
Тамара Петровна предлагает завести нам канал на ютубе. И я уже близка к этому, потому что моих девочек должны услышать, должны их ждать.
Я знаю, каждая из них, как и когда-то я, мечтает, что ее увидят родители по телевизору и поймут, какую ошибку сделали. Поймут и вернут их.
Или кто-то поймет, что именно эта девочка должна быть их.
Каждый ребенок в детском доме хочет быть чьим-то. Хочет произносить эти важные слова "а вот мой/моя папа/мама…"