Руки дрожат, но я упорно перебираю карточки в поисках своей.
Фокина Ада Кирилловна.
Мозг не цепляется за ненужную информацию.
Зато на подкорке впечатывается адрес.
Захлопываю папку, запихиваю, не стараясь даже положить на место, в ящик, выхожу. Едва успеваю открыть дверь и сесть обратно в кресло, как возвращается Тамара Петровна.
— Ой, Адочка, прости, что так надолго оставила. Вчера мальчика привезли, родители погибли у него, пожар в доме случился, он сам с ожогами, после лечения вот. Кушать отказывается второй день. Переживаю.
— Оставьте его, Тамар Петровна. Вряд ли он сейчас сможет кушать, ближайшую неделю. Хлебушка с компотом оставьте на тумбочке, ему пока будет этого достаточно.
— Ты, Адушка, может, ко мне пока переедешь? Ну пока не найдем тебе новое жилье? Прости, милая, что так вышло.
— Ну вы не при чем. Да и я уже нашла, где перекантоваться. Не переживайте! Ладно, пойду я, — хлопнув по коленкам, встаю. — Мне еще вещи собирать. Хорошо, что их немного.
Уже, когда еду домой в автобусе, приходит сообщение от Тамары Петровны.
*Я знаю, что ты заходила в архив. Ада, зачем?*
*В чем прокололась?* пишу в ответ
*Свет не выключила*
*Смайл Рука-Лицо*.
И тут я понимаю, что проезжаю как раз мимо того комплекса, адрес которого перед глазами стоит.
Зачем-то вышла из автобуса.
Зачем-то вбиваю в 2гис номер дома.
Зачем-то иду по проложенному маршруту.
Мне часто снится мой двор. Ну сейчас, пореже, конечно, но раньше чуть ли не каждую ночь я возвращалась туда.
Чем ближе я подхожу к нужному дому, тем громче стучит мое сердце. Я уже не сравниваю свой путь с картой. Я просто вспоминаю, куда идти.
Тот же серый дом. Те же старые качели. Новая большая горка. Огороженная баскетбольная площадка. Деревья, которые уже подпирают небо.
Во дворе почти нет никого, сиеста, мать ее.
Иду целенаправленно к качелям, сажусь и начинаю раскачивать себя.
Надо же, уже не скрипят.
Надо же, снова плачу.
Если поверну голову вправо, то там мой подъезд. Окна на третьем этаже. Это нас с Ладой часто выручало — бухие в хламину родители не могли быстро сбегать по лестнице за нами.
Зажмуриваюсь, что есть силы, чтобы остановить поток слез. Или чтобы не повернуть голову направо.
Интересно, живы они? Бухают ли до сих пор? Узнала бы их?
Нет, не интересно.
Тут же попыталась представить свою реакцию, если бы они сейчас вышли из подъезда.
Да ну нах такой исход событий!
Делаю глубокий вдох. Решаю просто посмотреть на окна. По ним же можно что-то понять, да? Открываю.
Рядом с качелями стоит девочка, и смотрит на меня своими огромными глазами.
Ей года три.
Она похожа на мою Ладу. У нее тоже светлые волосики, а кончики тугими спиральками закручены. А еще у Лады тоже был немного курносый носик, как у матери нашей.
— Здлатуте! — здоровается со мной. — Пластите, а вы долго исё будете кататься? — лепечет девочка.
Мысленно зачем-то продолжаю искать различия между ней и моей Ладушкой. Начинает болеть голова.
Встаю, уступаю ей место.
— Пасибо! — и с довольной улыбкой садиться на качели.
Отмечаю на подсознании ее опрятные волосы. Чистую, новую одежду. И даже колечко на пальчике замечаю. Пластмассовые вишенки.
Я бы за такое колечко в детстве убила бы.
— Как тебя зовут? И где твои родители?
— Вон моя мамотька, — показывает в сторону малышка. — А меня зовут Ева.
— Приятно познакомиться, Ева, — и поворачиваюсь в сторону матери девочки.
…Моей матери…
Глава 18. Ада
Женщина идет в нашу сторону, о чем-то эмоционально говоря по телефону.
Она точно перестала бухать.
У нее, бл@ть, кольцо на пальце с камнем, больше чем мой самый большой ноготь!
Айфон… хер знает какой он там по счету, с тремя камерами…
Маникюр и ресницы.
Мать моя женщина.
Нормальная такая женщина. Не опухшая. Не воняет бомжом. Наоборот, приятный аромат, я бы, пожалуй, в другой жизни, пиз@ила у нее эти духи.
Чем ближе она подходит, тем медленнее начинает шагать.
Че, гири на ногах материализовались? Это, бл@ть, совесть называется…
— Я перезвоню, — говорит хрипло в трубку и сбрасывает вызов.
Молча смотрим друг на друга.
Оооо нет-нет-нет. В уголках ее глаз появляются слезы.
— Ада, — на выдохе, едва различимо.
Я всегда думала, что я, если встречу ее, непременно просто пройду мимо.
А еще думала, что обложу ее такими матами, что не выберется из них. Будет бесконечно плавать, как на надувном.